Сломанный мир (СИ)

Гэрэл кивнул: нет так нет. Еда действительно почти закончилась, но ему тоже была неприятна мысль о том, чтобы съесть собственного товариша.

Через несколько дней им пришлось зарезать первую лошадь. За время пути они успели привыкнуть к лошадям, как к верным друзьям, и всем было не по себе. Зато в этот вечер у них впервые за много-много дней было на ужин жареное мясо.

Лошадей было много, но тут обозначилась новая проблема — отсутствие воды.

До этого им удавалось пополнять запасы питья в ручьях и речках, время от времени встречавшихся по дороге, но уже прошло четыре дня с тех пор, как они миновали последнюю такую речку, и с тех пор им не встретился ни один водоем.

Лошади начали дохнуть — их нечем было поить, воды осталось чудовищно мало даже для людей.

Они почти не разговаривали — тяжело было двигать пересохшими губами.

Последние капли воды шли на то, чтобы обмануть чувство жажды: они просто смачивали глотку и ротовую полость или сосали смоченные в воде кусочки ткани. А если кто-то и решался сделать глоток, то крошечный, и удержать после этого воду во рту старались как можно дольше.

Они решились зарезать еще одну лошадь, но в этот раз не стали убивать ее сразу, а, связав ноги, вскрыли ей шейную вену. И, превозмогая отвращение, по очереди пили теплую кровь агонизирующего животного. Гэрэл знал, что так делают кочевники в отсутствие воды и пищи, а также возят с собой паёк из сушеной крови. Он не знал, правда ли от этого есть польза, но сейчас выпил бы что угодно. На вкус это была редкостная гадость, не просто солоноватая, а с каким-то еще привкусом, который вызывал тошноту, и все же она немного подкрепила их силы.

Глядя на изможденные, измазанные кровью лица солдат, Гэрэл подумал — всё, это конец. Он не расстроился и не испугался (все его чувства как-то притупились), просто отметил про себя этот факт. Даже странно, что они продержались так долго.

Метрвецу не нужна была вода и пища. Он — интересовавшийся, как всегда, лишь полученными им приказами — равнодушно спросил:

— Если вы умрете, мне надо вернуться к Господину Лису и рассказать ему о Пустошах?

— Замолчи, я не умру, — резко ответил Гэрэл.

Какое-то время они ехали молча. Потом он, смиряясь с неизбежным, сказал:

— Нет. Если я умру, не возвращайся. Токхын дал нам задание узнать, что находится за Пустошами, и ты должен выполнить его приказ. Двигайся вперед, даже если дорога займет год, десять лет… неважно сколько. Иди, пока не придешь… куда-нибудь. А потом — иди дальше. При жизни ты рассказывал мне про звезды и другие страны, хотел увидеть все чудеса Вселенной, говорил, что мир не ограничивается Срединными Государствами — вот и изучай его, пока не узнаешь, что находится за самой дальней из звезд.

— Вы уверены, что Его Величество имел в виду именно это? — усомнился мертвец.

— Токхын дал неконкретный приказ, а я даю конкретный, который никак не противоречит приказу Токхына.

— Но похожий приказ отдал мне и Господин Лис, мой создатель, и он четко сказал, что мне надо вернуться к нему и рассказать, что мы нашли в Пустошах.

— Господин Лис — Чужой, он бессмертен и может ждать бесконечно долго; рано или поздно ты вернешься к нему, но чем больше информации успеешь собрать перед этим, тем лучше.

Он молился, чтобы мертвец не нашел дыр в этом довольно шатком логическом построении. Пожалуйста, Юкинари. Я так хочу, чтобы хотя бы ты выбрался из этого мира — из этого сломанного мира — и никогда больше не возвращался туда.

— Вы правы, — подумав, согласился Юкинари. — Я понял: идти дальше и изучать.

На неизвестно какой день пути они заметили, что их тени начали удлиняться. Где бы они ни находились сейчас, время шло тут как раньше. И небо изменилось: оно больше не было ярким и пустым — на нем начали появляться облака, а это говорило о том, что где-то не очень далеко находится источник воды. Но даже это их не воодушевило: даже если удлинившиеся тени и облака обещали надежду на окончание пути, все знали, что у них, скорее всего, уже не хватит сил добраться туда — слишком далеко.

К тому времени все лошади пали. Вещи пришлось бросить. Многих людей, как тяжело это ни было — тоже.

Те, кто еще не совсем обессилел, брели пешком, время от времени останавливаясь на отдых. Остановки эти с каждым разом становились все длиннее и длиннее.

Гэрэл уже не чувствовал ни усталости, ни голода. Он утратил ощущение времени, не знал, сколько прошло часов или дней. Весь мир превратился в растрескавшуюся сухую корку. Пить…

Вода, много воды. Свинцовое море сливается с серым небом. Он отвязывает лодку от пирса, вычерпывает набравшуюся в нее воду. На дне находит два коротких весла, темных от воды и времени. Холодные волны перехлестывают через борт лодки, ледяная вода хлюпает в сапогах…

Он вздрогнул, открыл глаза и снова увидел сухую траву Пустошей.