Сломанный мир (СИ)

Сам Гэрэл, если бы такой выбор предоставили ему, предпочел бы пытки. Он пока не знал, что за изощренные издевательства изобрёл для Юкинари император Чхонджу, но любые пытки можно вытерпеть, если в конце есть надежда сохранить жизнь и затем отомстить. Смерть же — это конец, полное и окончательное поражение. Но он понимал, что Юкинари из другого теста, и боялся, что пытки попросту сломают его.

(Может быть, на самом деле он боялся, что Юкинари как раз сможет выдержать пытки, но он, Гэрэл, — не сможет; и что тогда?).

— Я дам вам нож, — сказал Гэрэл.

Их руки соприкоснулись. Пальцы Юкинари были такими же холодными, как лезвие.

— Спасибо, друг мой.

От последних слов Гэрэл вздрогнул, как от удара.

— Мы не друзья. — Это прозвучало гораздо менее холодно, чем ему хотелось бы. Почти испуганно. Не были они никогда друзьями, к чему эта ложь — Юкинари просто терпел его жалкое общество, чтобы привлечь на свою сторону…

— Может быть, — согласился Юкинари. — Но мне жаль, что это не так.

«И мне жаль», — подумал Гэрэл, но вместо этого сказал почти с отчаянием:

— Почему вы не убили меня тогда, в поединке у реки Сэтагава? Я же видел — у вас, может, получилось бы, но вы не захотели… Всего этого не было бы, если бы вам не захотелось поиграть в благородство.

— По некоторым причинам мне тяжело убивать людей, — Юкинари невидяще смотрел куда-то мимо Гэрэла — должно быть, перед его внутренним взглядом пронеслось что-то, о чем он не хотел вспоминать. — В свое время я пообещал себе, что всегда буду действовать мирными методами… А вас я убить тем более не смог бы.

— И вот к чему они привели, ваши мирные методы…

Юкинари виновато улыбнулся и пожал плечами: мол, такой уж я, ничего не поделаешь. Помолчав, сказал:

— Знаете, я бы хотел, чтобы вы не забывали тот наш разговор. У пруда. Как же странно здесь, в тюрьме, вспоминать все это… Я понимаю, вы сочли меня сумасшедшим — и понимаю, почему. И всё же больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы вы поверили во что-то. Раз вы не можете поверить мне, поверьте хотя бы себе. Этот мир вас съест, если не будете верить во что-то кроме него.

— Чтобы верить и надеяться на что-то в этом мире, надо быть безумцем, — вырвалось у Гэрэла.

— Значит, будем безумцами.

«Он опять пытается дергать за ниточки», — устало подумал Гэрэл. Даже тут, Тигр его забери, в тюрьме, на грани отчаяния.

— Не вините себя, — добавил Юкинари. — Я верю, что смерть — это не конец.

Это было очень по-рюкокусски: так красиво, что аж тошно. Все это неправда. Каждое его слово — попытка манипуляции… Юкинари, должно быть, считал, что в их истории ему, Гэрэлу, уготована роль раскаявшегося злодея. И, чего скрывать, у него получалось дергать за нужные нити: если бы они были героями одного из тех дурацких романов, Гэрэл бы сейчас перерезал горло тюремщику, а потом без всякой надежды на успех пытался вывести отсюда Юкинари сквозь стену стражи. Если бы это был роман — или если бы на Юкинари не было железной цепи, ключ от которой Токхын все время носил при себе.

Он неосознанно коснулся цепи рукой.

Когда хочешь найти себе оправдание, оно найдется.

— Уходите, — тихо сказал Юкинари, развернулся и, лязгая цепью, отошёл к стене.

— Вены режут вдоль. Для надежности лучше перерезать их не только на руках, но и на ногах, — на всякий случай предупредил Гэрэл и вышел, не забыв забрать погасший фонарь.

Тело Юкинари нашёл утром охранник, который приносил ему еду; тут же позвали императора и Гэрэла. Юкинари вскрыл себе вены (на руках и на ногах, вдоль, как подсказал ему Гэрэл). Он сделал это так же старательно, как привык делать всё остальное — разрезы тянулись от запястья чуть ли не до самого локтя, а внизу кровь пропитала одежду до самых коленей; лицо Юкинари было спокойным и безмятежным.

Глава 16. Вступает четвертый игрок

Император пришёл в ярость.

— Как это могло случиться? Откуда он взял нож?! Ведь его обыскивали при мне!

— Вероятно, он зашил нож в подкладку одежды, — предположил Гэрэл безмятежно.

Император долго рассматривал безжизненное тело Юкинари, кипя от бессильной злобы. Гэрэла он, конечно же, не заподозрил. Кого угодно, только не его.

Лицо Гэрэла было бесстрастным, но про себя он усмехался. «Я рад за тебя, мой бедный друг-враг, — подумал он. — Пускай твоя мечта не сбудется, зато ты свободен и, быть может, сейчас веселишься на небесах в обществе тех самых богов, в которых верил».

— Тело надо отправить рюкокусцам, — предложил он. — Пусть похоронят как надо.

Но лицо императора Чхонджу внезапно исказила злая усмешка, и Гэрэл с горечью понял, что император изобрёл некий способ отомстить Юкинари даже после его смерти.

— Отправим. Но не сразу. Есть у меня одна идея, — тихо сказал император. В застенке не было никого кроме них двоих (даже злополучный тюремщик предпочёл сбежать подальше, чтобы не попадаться на глаза разъярённому императору), но Токхын всё равно говорил в самое ухо Гэрэла, словно боялся, что его кто-нибудь подслушает.