Сломленная (ЛП)

Вход в здание выглядел как обычно, когда я взглядом осматривала ковер, который вел к лестнице. Я волочилась к лифту, но затем решила подняться по ступенькам. Когда достигла второго пролета, мое сердце начало колотиться в груди. Я не хотела одна возвращаться в квартиру, не потому что там мог кто-то быть, а потому что не хотела видеть кровь и тот беспорядок, который остался от событий трехдневной давности. Я достала из сумки ключ, вставила его в замочную скважину и провернула. Это были самые долгие пятнадцать секунд моей жизни.

Намного дольше, чем когда я занималась мерзким сексом в семнадцать лет и когда начала продавать свое тело. Намного дольше, чем поездка в автобусе Грэйхоунд, на котором мне приходилось ездить домой из Соноры, когда мне было пятнадцать, поскольку родители максимально напивались и выдворяли меня из дома за то, что не съедала ужин. Когда я толкнула дверь квартиры, это было похоже на то, как отворяются врата в Преисподнюю, и ожидаешь, что дьявол пригласит тебя. Я закрыла глаза, перед этим сильно моргнув, а затем все-таки открыла и шагнула в квартиру-студию, размером с почтовую марку.

Я рассматривала комнату и заметила, что на деревянных полах нет крови; сломанный стол, стоявший рядом с моей кроватью, исчез, и на его месте стоял другой, размером в половину нашего. Наши с Сибил кровати были починены и застелены новыми покрывалами. Никаких доказательств, свидетельствовавших о том, что за ужасы здесь произошли, ‒ все исчезло. Даже легкий запах крови, который я ощущала несколько дней назад, испарился.

Телефон завибрировал, оповещая о входящем сообщении от Бриггса, тем самым отвлекая мое внимание от комнаты.

БРИГГС: ПРИВЕТ, ТЫ В ПОРЯДКЕ? ТЫ ТАК И НЕ ОТПИСАЛА МНЕ!

Я: Прости. Да, в порядке. Эй, почему ты не сказал, что убрался у меня в квартире?

БРИГГС: МОЖЕТ И УБРАЛСЯ.

Я: Не стоило…

БРИГГС: У МЕНЯ СВОИ МЕТОДЫ. Я НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ТЫ ПРИЕХАЛА ДОМОЙ В ВЕСЬ ЭТОТ БАРДАК.

Я: Спасибо, Бриггс. Я очень ценю это. Спасибо, что заставил чувствовать себя в безопасности.

БРИГГС: РАД, ЧТО ТЫ СЕБЯ ТАК ЧУВСТВУЕШЬ. СПИ КРЕПКО, Я ПОЗВОНЮ УТРОМ.

Я: Спасибо.

Бриггс никогда не использовал в сообщениях смайлы, чтобы выразить свои эмоции, но всегда писал с включенной кнопкой «Шифт». Он утверждал, что его телефон просто завис на этом режиме ввода символов, но я полагала, что он считал это единственным способ быть услышанным, чтобы заглушить шумы в голове. Оглядевшись вокруг и осознав, что он намеренно вернулся в мою квартиру и обо всем позаботился, ‒ я почувствовала, что не так уж одинока в этом мире, и что моя жизнь не так уж неопределенна.

Но, несмотря на то, что Бриггс привел квартиру в порядок, каждый раз, когда я закрывала глаза, меня настигал кошмар. Если он был не о сестре Сибил Марти, которая говорила мне, как она любит Шейна и как никогда не отдаст его такой потаскухе как я, или видения о том, как Дэкс выбивает дух из Сибил, то мой мозг нагонял реальность бытия до знакомства с Шейном. Это была моя гребаная жизнь, которую я так отчаянно ненавидела, но так сильно к ней льнула, чтобы найти убежище. Неуверенность еще раз своими корявыми ручонками обхватила мои мысли и не хотела сделать мой сон спокойным.

‒ Ну, мне нравятся ощущения, когда грязь скользит между пальцами, ‒ говорю я, вновь опуская руки в холодную мокрую грязь и доставая шар, зажатый ладонями.

‒ Что ж, тогда я буду моряком, а ты ‒ пекарем, ‒ подытоживает Билли, разглядывая высохшие грязевые куличики, которые мы сделали вчера. ‒ Потому что моя мама не хочет, чтобы я замарался перед походом в церковь.

Я задумалась о слове «церковь», мои родители никогда о ней не говорили. Мне стало интересно, нравится ли Билли туда ходить, поскольку каждый раз, когда он рассказывает о ней, то морщит свой веснушчатый нос. А также я задаюсь вопросом, живет ли Бог в церкви, но никогда не спрашиваю, поскольку не хочу, чтобы Билли знал, что мы не «божьи дети» как он и его семья. От этой мысли мне становится одиноко и в животе возникает боль.

Я черпаю комок грязи, прежде чем леплю из нее круглую лепешку. Наверное, я единственная, кто сегодня печет кулич из грязи. Но мне плевать, мне нравится играть с Билли, он заставляет меня чувствовать себя особенной.

‒ Посмотри на все эти куличики! ‒ пропела я, надеясь стереть божий страх в животе.

‒ Они такие красивые, прям как ты, Розали, ‒ ответил Билли, а затем наклонился и поцеловал меня в щеку.

Мой желудок скрутило.

Это пугало меня.

Я не понимала, почему он поцеловал меня.

И это смущало меня еще больше.

Я уронила куличик из грязи и побежала домой.

Мои туфли Мэри-Джейн были покрыты грязью, я скинула их у порога и поспешила на кухню. Я не хотела, чтобы мама злилась на меня по какой-либо причине, и надеялась застать ее до того момента, как она налакается дьявольского пойла.

‒ Мам, мам, мы с Билли делали куличики из грязи, и он поцеловал меня, прямо вот сюда! ‒ плакала я, показывая на левую щеку. Непонятные ощущения возникли у меня в животе.