Слон для Дюймовочки

– Нормальный человек наваляет глупостей, нахамит, дерьмом обольет, потом усовестится, задний ход дает! Извиняться начинает, подарок покупает – стыдно ему. У всякого крышу сбить можно, нет людей, которые ни разу на метле не летали. Но когда остываешь, хочешь наладить отношения. Вот мы с Катькой Николаевой, соседкой по лестничной площадке, сто раз так ругались, что дым из ушей. А потом я бутылку возьму, Катюше в дверь позвоню, покаюсь: «Прости Райку-дуру, устала очень, пашу целый день, а денег нет!» Николаева меня обнимет: «Заходи, Раюша, сама хотела к тебе бежать. Все понимаю. Я картошки нажарила, огурчики сейчас открою». Тяпнем по граммульке, сразу жизнь хорошей покажется. И до новой ссоры. Мы друг на друга дольше тридцати минут не злобимся. Анфиса была другая. Если на кого надулась, то навсегда. Уж как Василий у нее в ногах валялся, обещал жену прогнать, на ней жениться, а она кремень! В дом его не впускала, приказывала мне гнать мерзавца вон. А что мужик плохого сделал? Один раз сгоряча сказал, что любимый папаша Фисы за деньги на все готов был. Ну так оно правда. Знаете, чем Егор Кириллович по жизни занимался? Людей невиновных за решетку сажал!

Раиса перевела дух и продолжила:

– Я его еще телом в живых застала, но голова у дядьки тогда уже совсем дурная стала. Врач приходил регулярно, Анфиса его просила выписать лекарство. Доктор ей отвечал: «Пока от Ал… цим… ничего не придумано». Забыла, как его болезнь называется. Заковыристое имя у недуга. Ой, чего он творил! Стекла бил, двери ломал. Ум потерял, а силы в руках-ногах много. Здоровенный бугай был даже в старости. Я его до смерти боялась. Анфиса же отца обожала, и он ее любил. Начнет дочь с Егором Кирилловичем разговаривать – тот притихнет, слушает женщину. Потом у Никитиной с Василием любовь случилась, он был женат, да не в первый раз. И чего она в нем нашла? Мужик старше Фисы на целую жизнь, кобель еще тот. В его возрасте пора о Боге думать, а Василий мимо меня идет – всегда за попу ущипнет. Анфисе бы подумать: если уж наконец-то захотела семью завести, приглядись внимательно к будущей половине. Дети у него от двух жен есть, да седина в бороду, а бес в ребро. Зачем тебе такой? Пень трухлявый, в придачу потаскун. Мужик ей цветы таскал, конфеты, слова милые в уши пел, но развод не оформлял, замуж не звал. Фиса долго ждала предложение отношения оформить, ну и лопнула терпелка. Она прямо у любовника спросила: «Распишемся или ты просто так со мной хоровод водишь?»

Раиса захихикала:

– Ох, мужики! Редко они думают перед тем, как высказаться. И Анфиса – хитрюга. Планами Василия она поинтересовалась после того, как гость пообедал, стопарик опрокинул, расслабился, осторожность потерял. Ну и изложил он свою позицию, признался: «Да вы, бабы, одинаковые, чего шило на мыло менять? И папаша твой сумасшедший. Вот помрет он, тогда и решу, что с тобой делать». Как вам такое?

– Мне такое не очень понравится, – ответила я.

Глава двенадцатая

Атаманова вздохнула:

– Я на кухне сковородку чистила, они в столовой беседовали, слышала диалог прекрасно. Когда Василий договорил, я голову в плечи втянула – ну, сейчас Анфиса ему мозг откусит! Отец для нее святой! Но Никитина очень спокойно ответила: «Твоя позиция понятна. Каждый человек имеет право на собственное мнение». Я от удивления выронила чугунину, которую щеткой полировала. Ну и ну! Хозяйке следовало от негодования взлететь фонтаном! Что с ней? Может, заболела? Но когда Василий уехал, все на место встало. Фиса на кухню вошла, сказала: «Данному господину отказано от дома. Увижу мерзавца в своей прихожей – выгоню и его, и тебя». Отрубила топором отношения. Раз – и в щепки. На следующий день Василий сообразил, что не то ляпнул, прибежал с букетом. Я дверь чуть приоткрыла, попросила: «Уходите, пожалуйста. Не велено вас впускать ни за какие пряники. Иначе место потеряю». И сразу Анфисе доложила, что поступила, как она приказала. Она улыбнулась: «Молодец. Егор Кириллович был следователем. А у них – как у военных: раз сверху распоряжение дано, выполнят. Никто твоего мнения не спросит. Но папа – добрый человек, жалел тех, кого на расстрел без всякой вины отправляли. Он сумел кое-кому помочь избежать казни. Если тебя человек от смерти спас, рискнул своей жизнью, карьерой, как к нему потом относиться станешь?»

Раиса положила ногу на ногу: