Слониха-пациентка

Сафари-парк Штукенброк близ Билефальда в Западной Германии, где я стал консультантом с 1974 года, явился поистине кладезем интереснейших случаев. В Штукенброке мы с доктором Ферди Вурмсом очистили кровь хронически больного слона, пропуская ее через озонирующую машину. Там же мне впервые встретился случай загадочной и по сей день не объясненной болезни мозга у крупных кошачьих, и — до сих пор вспоминаю с содроганием — там я столкнулся носом к носу с тигром в окутанном туманом глухом уголке парка, в котором, как предполагалось, не должны были находиться животные. Каждые шесть месяцев я должен был подрезать копыта зебрам и антилопам — вот уж была захватывающая игра! Фриц Вурмс носился с головокружительной скоростью на стареньком «фольксвагене» за удирающими животными, делая самые невероятные зигзаги, а я стрелял из окна машины «летающими шприцами» и надевал пластмассовые наконечники на острые, словно шпаги, рога неисправимо агрессивных ориксов, чтобы они не наносили ими смертельные ранения другим животным.

В 1987 году Штукенброк приобрел в Цинциннати, США, пару роскошных полуторагодовалых белых тигров. Специально для них было построено импозантное помещение в виде индийского храма с золотыми куполами, окруженное водой, с превосходными отапливаемыми опочивальнями и морозильниками для специально приготовленного мяса, ввозившегося из Соединенных Штатов. Официальное открытие тигрятника происходило при участии актрисы Джоан Коллинз, а мне было поручено освидетельствовать вновь прибывших тигров. Это были величественные животные, вступившие в пору отрочества, но и поныне сохранившие детскую игривость. Дружелюбные и отзывчивые на ласку, как любой домашний мурлыка, который чудесно поет у огня. С тиграми у меня всегда складывались приятельские отношения — возможно, потому, что у меня самого кошачья натура. По моему мнению, половина человечества тяготеет к кошачьей натуре, а другая — к собачьей. Ну, а уж кошкам, мелким или крупным, ведомо, к какой половине принадлежите вы. Но мои взаимоотношения с тиграми укрепляются благодаря возможности непосредственного общения с ними. Скажите тигру «пр-рр-уч», и он вам ответит «пр-рр-уч, пр-рр-уч». Попробуйте, когда в следующий раз пойдете в зоопарк. Так же произошло и с белыми тиграми в Штукенброке — кавалером по кличке Савари и его подружкой Сагебой. «Пр-рр-уч, пр-рр-уч», — сказал я. «Пр-руч, пр-руч», — донеслось в ответ; Фриц открыл дверь и повел меня в жилые палаты моих новых друзей. Савари и Сагеба, точь-в-точь как мои домашние кошки — Ленин, Льюпин, Том, Бак-Тус и другие, — подошли ко мне и начали тереться о ноги, конечно, о бедра, а не о щиколотки. Затем они обнюхали меня своими усатыми мордами и пропели немного щемящую песенку дружбы; «уо-у, уо-у». Теперь они домогались, чтобы я открыл им банку «Кит-и-кэт» — естественно тигровых размеров, — просто потому, что они милые люди, между прочим. Нет, я не млею от сентиментальности по отношению к животным — сантименты испытываю, не скрою, но сентиментальности — никогда. Мои новые друзья были так склонны поиграть, что большую часть обследования мне пришлось делать на ходу — я медленно шагал между ними, касаясь своим стетоскопом их грудных клеток, а они ласкались и терлись о ноги.

Казалось, все было в ажуре, но… Дыхание Савари было более частым, хотя и не более глубоким, чем я ожидал. Двадцать раз в минуту вместо обычных десяти. Но стетоскоп не зафиксировал необычных шумов в легких или сердце.

— Аппетит у обоих хороший? — спросил я.

— Jawohl! Превосходный! — ответил Фриц. — Хотя должен сказать, что стул несколько более жидкий, чем у остальных тигров. В Штукенброке превосходная коллекция бенгальских тигров, и смотритель, герр Вильинг, накопил богатый опыт, всю жизнь ухаживая и наблюдая за этими царственными кошачьими.

Коль скоро тоны сердца и легких представлялись нормальными, я не мог найти объяснений учащенному дыханию.

— Значит, так. Завтра я сделаю рентгенограмму и электрокардиограмму, — сказал я. — Под легким наркозом.