Слоновая кость

Но не могла больше думать… Испытала первым оргазм от пальцев этого мужчины, и разум был пуст. Даже не осознавала, какие звуки срывались с губ и как Себастьян позаботился о том, чтобы удовольствие продолжалось, пока я не выжала из себя все, что могла дать.

Он убрал пальцы не сразу, а оставил их там, слегка надавив. Затем вынул их и, как ни в чем не бывало, поднес к губам. Облизнул, не отрывая от меня глаз, и я снова почувствовала неудержимое желание. Позавидовала его пальцам.

Дождь снаружи стихал, и я внезапно почувствовала, как подгибаются ноги. Прислонилась к Себастьяну, который несколько мгновений прижимал меня к своему разгоряченному телу. Но затем, когда даже не успела полностью прийти в себя, он схватил меня за запястья и оттолкнул.

– Я уже сделал то, что ты хотела, – холодно сказал он, без тени желания во взгляде. Выглядел так, будто наконец сбросил маску. – А теперь одевайся, садись на лошадь и возвращайся домой.

Все равно как если бы леденящий дождь обрушился с новой силой. Себастьян отпустил, повернулся спиной и направился к лошади отца.

Я все еще дрожала от последствий оргазма, но безжалостный взгляд Себастьяна внезапно уничтожил остатки удовольствия.

– Себастьян…

Господи… Предательские слезы подступали к глазам. Разрыдалась бы, если он в тот же миг не подошел и не обнял.

– Я сказал, чтобы ты оделась.

Я сгорала от стыда, чувствуя себя униженной. Почему после того, как он ласкал меня как никто другой, вдруг смотрел на меня, будто я ему чужая? Незнакомка, которая раздражает.

Поспешила одеться, скорее от смущения, чем потому что он приказал, или было холодно.

Себастьян стоял спиной и гладил по гриве Маренго.

– За что ты так со мной? – спросила я, вытирая слезы рукой и поворачиваясь к нему лицом.

Он снова повернулся.

– Как? – спросил он с напускным безразличием. – Ты меня шантажировала, чтобы доставил тебе удовольствие, я это сделал.

То, что он сказал, прозвучало грязно, ужасно и отвратительно неуместно…

– Ты никогда бы не сделал ничего, чего бы сам не хотел, так что не смей так говорить.

Тепло покинуло тело, оставив меня дрожащей и уязвимой перед человеком, с которым разделила нечто особенное и прекрасное.

– В этом ты права… Потому позволил себе поддаться шантажу. Еще раз предпримешь такое, сообщу твоему отцу об увольнении.

Он говорил совершенно серьезно.

Нужно было убираться. Не могла смотреть ему в лицо, когда его взгляд был настолько безразличным.

Подошла к коню, не проронив ни слова.

Не обернулась, чтобы посмотреть, следует ли Себастьян за мной. Взобралась на Филиппа, подстегнула его и поскакала прочь от сарая, как если бы за мной гнались демоны. Половые губы все еще пульсировали, было немного больно, ведь первое проникновение прошло столь агрессивным способом.

Плотно сжала губы и быстро моргнула, чтобы прогнать слезы, затуманившие зрение.

Спешившись и заведя Филиппа в стойло, выбежала из конюшни. Не оглядывалась. Не хотела видеть удовлетворение во взгляде Себастьяна, когда он понял, что плачу, ведь позволила ему отомстить таким жестоким, болезненным способом.

В спальне накрылась одеялом с головой и рыдала, пока не забылась сном.

18 Марфиль

Следующее утро после одной из самых тяжелых ночей в жизни я посвятила нанесению макияжа. Не потому, что хотела, – хотя раньше получала удовольствие от процесса ухода за собой, – а затем, чтобы скрыть следы, что оставила прошлая ночь. Не могла позволить Себастьяну это увидеть, не хотела, чтобы он знал, как больно сделал вчера. Покрасневшие глаза, отекшие щеки и искусанные губы были покрыты волшебным слоем косметики – теперь кожа была такой же свежей и светлой, как обычно. Тональный крем от «Dior», который давно купила, но практически не использовала, творил чудеса. Удивительно, как несколько умелых мазков могут полностью преобразить: когда спустилась на кухню около полудня, сияла снаружи, но внутри неизбежно черной дырой расползались боль… и разочарование. Разочаровалась в Себастьяне, ибо никогда не поверила бы, что он так поступит со мной. Да, я его шантажировала, но как он мог? Было же очевидно, что не собиралась ничего говорить. Вы могли бы представить, что иду к отцу и сообщаю, что переспала с телохранителем? И Себастьян это знал; пусть я и наговорила много чего, о чем могла пожалеть, не собиралась мириться с тем, что он лгал самому себе. Тому, как он со мной обошелся, не было оправдания.

Так что весь день мы друг друга избегали. Не то чтобы дом был маленьким, вполне могли и не пересекаться, но Себастьян будто специально появлялся в тех местах, куда ходила я, поэтому, чтобы его не видеть, я «замуровалась» в спальне. Единственной надеждой был скорый приезд Габриэллы, с ней все будет проще… Отвлекусь, и, если позволят, сможем даже пойти на местную ярмарку.