Слоновая кость

– Я поступил нехорошо, когда заставил пообещать, что не будешь задавать никаких вопросов о Самаре, – сказал он, застигнув меня врасплох. – Просто есть вещи из прошлого, о которых я не хочу говорить, понимаешь?

Не ответила, не пошевелилась, не сделала ничего. То, как он произнес ее имя, выбило из колеи, потому что он сказал это с таким теплом и нежностью…

– Ты любишь ее?

– Да.

Сердце пропустило глухой удар.

– Но не как возлюбленную.

Эти слова могли значить все, что угодно.

– Что между вами произошло?

Себастьян подошел ко мне.

– Не могу сказать, – сказал он, глядя на меня так, будто этой фразой хотел сказать тысячу вещей.

Крепко сжала губы. Пора уже свыкнуться с его секретами.

– Но хочу прояснить одно, – сказал он, поднимая руку, чтобы погладить по щеке, как делал уже много раз. – Я никогда не причиню тебе вреда и не подвергну опасности. Ты это знаешь, верно?

Я кивнула спустя пару секунд. Его пальцы все еще были на моей щеке. Казалось, он хотел многое сказать, но что-то мешало продолжать говорить, видела это в его глазах, и не терпелось узнать, почему.

Себастьян опустил пальцы мне на затылок, и каждый волосок у меня на шее встал дыбом. На мгновение остались только звуки дыхания и стук сердец.

– Я все испортил, Марфиль… Обещал, что не буду… – Его губы оказались в опасной близости от моих. – Поклялся держаться подальше… Поклялся…

– О чем ты говоришь?

Он прижался своим лбом к моему и закрыл глаза. Говорил так, будто каждое слово давалось с невыносимым трудом.

– Как же мне продолжать, если…

– Себастьян…

Он открыл глаза, услышав, как произнесла его имя.

– О чем ты говоришь?

У меня разрывалось сердце, когда видела его таким.

– Ничего, не обращай на меня внимания, – сказал он, отстраняясь и вновь становясь сдержанным, неприступным Себастьяном. Или делая вид.

Я наблюдала за ним несколько мгновений, взвешивая, правильно ли настаивать, видя, в каком он состоянии.

– Я боюсь. Слишком много всего происходит. Иногда кажется, что вот-вот взорвусь, но достаточно просто знать, что ты рядом, чтобы этот страх исчез.

Мои слова подействовали на него странным образом.

– Ты не должна этого чувствовать, – сказал он так тихо, что могла его неправильно расслышать.

– Что-то подсказывает, все, что случилось за последние несколько месяцев, – лишь предвестие чего-то ужасного.

Его глаза противоречиво сверкнули, и он снова обхватил мое лицо.

– Послушай, Марфиль, – сказал он, глядя мне в глаза. – Ты не должна никому доверять, даже мне.

Из всего, что мог сейчас сказать, это было последнее, что ожидала услышать.

– Сначала говоришь, что никогда не причинишь вреда, а теперь… чтобы я тебе не доверяла.

Себастьян сжал челюсти, и я увидела, как на секунду на шее обозначились вены.

– Это разные понятия.

Слова Самары снова вспыхнули в памяти.

– Ты опасен?

Он закрыл глаза на секунду, прежде чем ответить.

– Не для тебя… Я бы никогда не причинил тебе вреда.

Его слова утешили. Улыбнулась, осознав, что его руки все еще на моем лице, а его губы всего в каких-то миллиметрах от моих.

– Ты правда провел ночь в машине?

Он, казалось, расслабился, заметив, что царившее напряжение немного схлынуло. Не хотела больше слышать, как он говорит о секретах, доверии и обиженных бывших женах.

Он опустил руки и выпрямился во весь рост.

– Моя спина называет тебя самыми ласковыми словами.

– Больно?

– А ты как думаешь?

Посмотрела на него с желанием поцеловать. Расцеловала бы каждый миллиметр его спины…

– Думаю, могла бы сделать тебе лучший массаж в жизни, и ты снова будешь как огурчик.

– Да? Неужели?

– Когда захочешь и где захочешь.

– Кажется, мы и так уже зашли слишком далеко.

Не в силах ничего с собой поделать, посмотрела на перевязь, в которой все еще покоилась его левая рука, которую он повредил в автокатастрофе.

– Ты сможешь выполнять работу только с одной рукой?

Себастьян хмуро посмотрел на перевязь.

– Через несколько дней буду как новенький… но могу позвать напарника, если считаешь, что…

– Ни в коем случае!

Себастьян слегка улыбнулся, заметив панику в моем голосе при мысли о том, что его «двойник» будет слоняться по квартире.

– Голодна?

Кивнула, заметив, что тревога, которую испытывала с прошлой ночи, медленно испаряется.

– Тогда помоги мне.

Последовала за ним на кухню, и мы по очереди вымыли руки, он только правую.

– Начни с просеивания муки.

Несколько раз моргнула.

– Прости, что?

Себастьян закатил глаза и достал из холодильника коробку с яйцами.

– Необходимо просеять муку, прежде чем использовать ее для приготовления теста для блинов. Буду сыпать, а ты просеивать.

Подошла к нему, чувствуя себя совершенно бесполезной.

– Когда ты готовил, было веселее. Уверен, что это не навредит? Клянусь, несколько раз видела, как ты шевелишь пальцами.

– У меня не паралич, а просто растяжение связок. Делай, что говорю, хорошо?

Я внимательно выслушала инструкции, и мы вместе приготовили несколько вполне приличных блинчиков.

– Подожди! Хочу, чтобы этот был в форме Северной Америки!

Переливание жидкого теста на сковороду превратилось в игру.