Слоны Ганнибала

После разгрома лагеря Сифакса и пунов Сципион заключил с Карфагеном перемирие. На этом настаивал римский народ, утомленный войной. Но пуны сами нарушили перемирие, разграбив севший на мель римский флот с продовольствием. Война возобновилась. Карфаген еще готовился к последней схватке, но Сципиону уже был виден исход борьбы, и он вместе со своим новым союзником распределял плоды победы. Объединятся царства массилов и массасилов. Нумидия будет единым государством. Престол займет Масинисса. Его владения увеличатся за счет соседних карфагенских земель. Могли ли об этом мечтать нумидийские царьки, вот уже двести лет находившиеся в тяжелой, унизительной зависимости от Карфагена! Нумидия будет свободна от дани, ей не надо будет поставлять в чье-либо войско своих всадников, истекать кровью во имя чуждых интересов. Он, Масинисса, преобразит свою родину, превратит кочевников в пахарей и садоводов. Нумидия будет иметь свой хлеб, свое масло, свои финики!

Сципион оттягивал самую щепетильную часть переговоров, касавшуюся личных дел будущего повелителя Нумидии. Сципиону было хорошо известно, что в Цирте, принадлежащей теперь Масиниссе, живет Софониба. Опять у него на пути эта женщина! Пять лет она держала в своих руках Сифакса, соединяя его с Карфагеном, теперь в ее власти Масинисса. И, пока Софониба в Цирте, нельзя быть уверенным в верности нумидийца. Прячась за обломками скал и стволами деревьев, к шатру Сципиона кралась женская фигура. Ее не заметил римский часовой, выставленный на таком расстоянии от шатра, которое не позволяло ему различать голоса внутри. Но чуткий слух Мерга уловил приближение Софонибы. Лошадь протянула к ней свою стройную голову и еле слышно заржала.

— Тихо, Мерг, тихо, милый, — прошептала Софониба, став рядом с животным и прижавшись лицом к его мокрому носу.

Мерг пропах мятой и полынью, запахами степи, от него исходило мягкое, успокаивающее тепло.

Из шатра донесся резкий голос Сципиона. Софониба вздрогнула и еще теснее прижалась к Мергу.

— Пойми, Масинисса, — сказал римлянин спокойно и жестко, — нам не безразлично, кто будет жить во дворце Цирты. Сенат не согласится передать тебе корону с перьями, если твоей женой будет Софониба. Лучше мы отдадим корону с перьями Вермине... В Риме помнят, — внушительно молвил Сципион после короткой паузы, — что ты воевал против нас в Иберии. Тебе надо доказать свою верность Риму.

Эти слова, произнесенные суровым и непреклонным голосом, все объяснили Софонибе. В последние дни Масинисса стал как-то молчаливее и суше. «Что с тобою, милый?» — много раз спрашивала Софониба. Но он молча опускал взгляд, словно опасаясь, что она прочтет в нем то, что ей пока нельзя знать. Теперь же она узнала все. Она стоит на пути у Масиниссы. Римляне лишат его царства, если она не уйдет. Устами этого римлянина говорит сама судьба.

Софониба резко поднесла к губам правую руку с блеснувшим на пальце кольцом.

Снаружи послышалось тревожное ржание Мерга. Конь звал своего господина и бил о землю копытом.

— Прости меня, Сципион, — сказал Масинисса, — я ненадолго тебя оставлю. Конь мой чем-то напуган...

Масинисса вышел из шатра и сразу же увидел Софонибу. Она лежала на спине, лицом к небу. Волосы ее запутались в траве. Нумидиец упал на колени и взглянул в широко открытые глаза с неподвижными зрачками.

— Софониба! Софониба! Ты меня слышишь? — страстно шептал Масинисса, прикасаясь губами к ее щекам. — Мне не надо короны с перьями. Мы пойдем в степи, поселимся в мапалии. Я буду охотиться на коз... Что же ты молчишь, Софониба?

Внезапно осветился край неба. Упала звезда, упала и сгорела, не долетев до земли.

Не ее ли искал Масинисса в вечернем и ночном небе над степями Ливии, над горами Иберии! И она сгорела дотла, звезда Софонибы!

СОН ГАННИБАЛА

Ганнибалу снилось, что за ним гнался слон. Чтобы уйти от погони, Ганнибал делал зигзаги, петлял, как заяц, настигаемый молосским псом. Но топот слона слышался все ближе и ближе. Ганнибал оглянулся и увидел сидящего на шее у слона Рихада. Значит, это не взбесившийся слон. Слон направлялся индийцем. Да, это Рихад, Рихад, погибший под Казилином. Но он жив, этот индиец. На голове у него повязка, напоминающая трубочки с кремом, какие выпекают в праздники, а в правой руке ломик.

«Убей слона, Рихад, — приказывал Ганнибал. — Ударь его своим ломом!»

Но Рихад зловеще улыбался и грозил Ганнибалу кулаком.

«Ри-хад! — кричал, надрываясь, Ганнибал. — Убей Сура! Я тебя больше не держу. Возвращайся в Индию! Ри-хад!»

Слон занес над Ганнибалом хобот и рванул вверх.

Ганнибал ударился затылком о переборку каюты и проснулся. Все лицо его было в холодном поту. Вытирая пот краем туники, Ганнибал думал о значении этого сна. «Если увидишь слона, тебя ждет удача», — говорили старые люди. Но почему этот слон гнался за ним? И слон ведь был не один, слона направлял Рихад. А видеть во сне покойника не к добру. Какая была у индийца зловещая улыбка!