Слоны могут играть в футбол

Он чувствовал столько нежности, такой она была трогательной в этой своей серьезности — насупившийся и смешной бурундук. Так захотелось ее обнять. А когда поздравляют с днем рождения, все ведь обнимаются? Дети, взрослые, всякие друзья? Сейчас вообще все направо и налево обнимаются и целуются в щеку. Распахнул руки.

— Поздравляю!

Света подумала, сделала тот же жест, они подошли ближе друг к другу. Дальше было так: сначала правая рука Светы поднялась вверх, потом левая, и руки, поскольку были уже близко, загородили собой края окна с морозным светом. Потом свитер стал ближе, запахло кладовкой, потом ближе стали лицо и шея, потом ничего не стало видно, потому что он закрыл глаза. Совершенно непонятно зачем — ведь глаза закрывают, например, подростки, когда собираются целоваться, а он не был подростком и хотел просто обнять Свету в честь дня рождения. Но почему-то глаза закрылись сами, осталось только ее дыхание, и они подчеркнуто формально похлопали друг друга по лопаткам. Спина у Светы была ровная, плоская, звук раздался звонкий, показалось, что там внутри ничего нет. Если взять ее на руки, скорее всего, будет очень легко. Но брать на руки было нельзя.

— Здорово, что ты спортом увлекаешься, — сказал Дмитрий, когда уже точно нужно было отстраниться. — Я тоже в твоем возрасте занимался. А планку делаешь?

— Нет, это как?

— Ты что! Я каждый день делаю планку, это отлично развивает пресс, руки, а главное — волю. Показать?

— Покажите, — она заинтересовалась.

— Смотри! Становишься вот так… Давай со мной!

Он встал на локти у окна, морозный свет теперь падал на него. Света тоже встала в планку рядом.

— И стоишь так секунд тридцать. Главное не прогибаться, как говорил Черчилль!

Она не знала, что Дмитрий изучал ее страничку, а значит, подумала, что он случайно сказал про Черчилля, что такое вот совпадение мыслей. Хорошее было утро, и сейчас впереди было полминуты, когда тоже все будет хорошо. Полминуты не закончились, Света, не выдержав напряжения, упала на пол, засмеялась.

— Круто! Я теперь буду так делать! И правда волю развивает.

— Конечно! — он упал рядом. — Увеличиваешь день ото дня количество секунд и, помимо физического развития, тренируешь волю. Ведь если в такой мелочи каждый день ее тренировать, то потом и в разных жизненных ситуациях она сработает. Сначала ты работаешь на волю, потом она на тебя.

— А это кто сказал?

Видимо, она действительно коллекционировала афоризмы.

— Никто, просто я сейчас сказал.

— А звучит, как будто — кто-то великий.

Он улыбнулся.

— Готов уступить Черчиллю.

— Так это он сказал?

— Нет, но… Это ж такое дело… Когда что-то умное звучит, всегда кажется, что это сказал Черчилль.

Стала серьезнее. Развязала и завязала шнурки. Наверное, он задел ее чем-то. Может, там что-то глубоко личное связано с Черчиллем, поди разберись в ее голове: четырнадцать лет, драконы, розовые очки и майка «All you need is Ryan Gosling». Надо поменять тему.

— А помимо спорта у тебя какие интересы?

Она всерьез отнеслась к вопросу. Подумала.

— Не знаю. У меня, наверное, нет интересов.

— Как так?

— Так — так. Ничего не интересно.

— Но бегать же тебе интересно?

Опять подумала.

— Когда бегаешь, кажется, что что-то в жизни изменится, что побегаешь — и станет интересно.

— Просто бежишь и ни о чем не думаешь?

— Просто живу настоящим.

— Ты же сказала, что можно сдохнуть, если жить настоящим?

Она серьезно, почти зло посмотрела на него, ей не понравилось, что ее пытаются поймать на слове.

— Я женщина, — сказала она, — а женщина должна жить настоящим, не жалеть о прошлом и быть уверенной в будущем.

Не важно, чье это было высказывание. Не важно, чем закончился разговор. Важно, что вечером у Светы была тренировка. Он вызвался отвезти. И она согласилась. Чем она занималась, толком было непонятно. Сказала: «На спорт», в продолговатой сумке было набито что-то, он не стал углубляться. Произошло это так. Она сказала, что собирается «на спорт», он кивнул, а уходя, как бы невзначай, предложил:

— Так давай довезу. Я как раз в три часа еду в ту сторону. Практически до твоего «спорта».

Она сказала:

— Можно.

В ее словах, во взгляде не было ни капли теплоты, это «можно» прозвучало так же, как прозвучало бы «нельзя», но это было неважно, потому что все равно она сказала: «Можно». Как если бы он делал предложение женщине и услышал: «Да».

Он два часа ждал в кафе за углом, согревал эти «да» и «можно» внутри, глубоко у сердца, под ультралегким пуховиком с ультра-теплой подстежкой. Смотрел на часы, улыбался. Потом подъехал к подъезду. Свете это понравилось.

— Классно, что идти не нужно на парковку… и машина теплая.

Она ничего не сказала про Юру, но он предположил, что она именно это имела в виду — что когда папа подвозит, то приходится идти далеко и садиться в непрогретый автомобиль. Ну, конечно, у него не так. Совсем не так.

Ехали, слушали красивую музыку. Свете, похоже, нравилось, что о ней заботятся. Ухаживают. Ну да. Можно же сказать: ухаживают… Наверное…