Слова

От моих слов его улыбка становится шире – отчего и я улыбаюсь сильнее, – и теперь мы стоим в какой-то кладовой и улыбаемся друг другу, как два дурака, но мне все равно, потому что я на седьмом небе от счастья.

Нет. Я касаюсь солнца.

– Кто-нибудь видел Феникса? – издалека слышится рев Чендлера, разрушая наши чары.

Черт.

Я показываю на дверь.

– Выходи первым. Скажи ему, что был с группи.

Судя по выражению лица Феникса, ему откровенно весело.

– Другими словами, сказать правду?

– Засранец.

Я пытаюсь оттолкнуть Феникса, но его руки обвивают мою талию, притягивая к себе.

– Ты будешь смотреть, как я пою эту песню сегодня вечером?

Мое сердце бьется в два раза быстрее.

– Ни за что не пропущу. – Я пихаю его в грудь. – А теперь уходи, пока меня не уволили.

Поцеловав меня в последний раз, Феникс выскальзывает наружу.

Прислонившись к двери, я улыбаюсь так сильно, что становится больно. Пока не вспоминаю…

Солнце – необыкновенное, соблазнительное и загадочное.

Но оно обжигает, когда подходишь слишком близко.

* * *

Я с изумлением – и небольшой завистью – наблюдаю, как Куинн уплетает четвертый кусок пиццы.

Никогда не видела, чтобы кто-то настолько худой ел так много. Эта девушка – бездонная яма.

– Значит, ты с моим братом, да? – спрашивает она с набитым пиццей ртом.

Скайлар перестает печатать на ноутбуке; похоже, ее очень заинтересовал наш разговор.

Мой взгляд мечется по гримерке и к частично открытой двери, проверяя, не бродит ли поблизости Чендлер.

– Как давно вы двое вместе? – спрашивает Куинн, прежде чем громко отрыгнуть.

Я тянусь к своему напитку на столике, тщательно обдумывая следующие слова.

– Все… сложно.

– Очень сложно, – добавляет Скайлар. – Настолько, что это один большой секрет. Верно, Леннон?

Я не могу понять, помогает она или вредит.

Однако Куинн кивает в знак понимания.

– Потому что неправильно трахать своего босса. Хотя и очень заводит.

Скайлар смеется, а я давлюсь водой.

– Вообще-то, мой босс – Чендлер, – говорю я, когда снова могу дышать.

Куинн кривится.

– Отвратительно. Пожалуйста, не трахайся с ним тоже. Объективно говоря, мой брат гораздо лучше.

– Я не трахаюсь… – Внутренне съежившись, я потираю виски. – Слушай, у нас с твоим братом давняя история.

Куинн закидывает ноги на столик.

– Отсюда и сложности.

Она более проницательна, чем я думала.

– Да. Но мы не встречаемся. Мы просто друзья.

– Очень хорошие друзья, – поджимает губы Скайлар.

Да поможет мне Бог, я сниму кожу с ее любимой пары обуви, если она продолжит в том же духе.

– Ага. – Я морщу нос. – Ну, знаешь, вроде вас с Мемфисом, настолько же хорошие.

Скайлар бросает на меня злобный взгляд и возвращает внимание к ноутбуку.

Куинн задумывается.

– Значит, вы друзья по траху. Понятно.

Мне бы очень хотелось, чтобы она перестала так часто употреблять слово «трах», но сейчас я не могу сосредоточиться на этом, поскольку есть дела поважнее.

– Я буду очень признательна, если ты оставишь это только между нами, девочками, хорошо? Если Чендлер узнает, меня уволят.

Кивнув, Куинн хватает последний кусок пиццы из коробки.

– Не волнуйся. Я не стукачка.

В таком случае кризис предотвращен.

– Спасибо.

Чендлер влетает в гримерку, словно летучая мышь из ада, выглядя более напряженным, чем обычно. Что уже о многом говорит. Мне тут же становится плохо. Я предполагаю, что он подслушал наш разговор, но то, что он говорит дальше, еще хуже:

– Мать преступницы здесь. Она кричала на улице, что группа держит в заложниках ее несовершеннолетнюю дочь.

На его лбу вздувается вена.

– Она угрожала вызвать полицию, к которой, очевидно, имеет прямое отношение, учитывая, что ее муж – чертов шериф.

Он выкрикивает последнюю часть так громко, что Куинн вздрагивает.

Скайлар сказала, что опустила этот маленький кусочек, когда сообщила ему о ситуации с Куинн, чтобы он не взбесился.

Теперь понимаю почему.

Скайлар поднимается со стула.

– Проклятье.

Да. Это кошмар не только для Феникса и Куинн, но и для пиар-команды.

– Она все еще на улице? – спрашивает Скайлар.

Чендлер начинает отвечать, но какая-то женщина протискивается мимо него, вбегая в гримерку. Подобно Куинн, она красива, стройна, у нее масса вьющихся светлых волос и зеленые глаза. И, как и в случае с Куинн и Фениксом, за такое телосложение можно умереть.

Она сразу же обращает внимание на дочь.

– Пойдем, Куинн. Мы уходим.

Девочка вцепляется в мою руку, как в спасательный круг.

– Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда. Пожалуйста.

Мое сердце сжимается.

Мы со Скайлар обмениваемся тревожными взглядами. Я не в состоянии помешать этой женщине забрать дочь, но, возможно, сумею выиграть немного времени.

Я встаю, и Куинн тоже.

– Она никуда не уйдет, пока мы не поговорим с Фениксом.

Что-то вспыхивает в глазах этой женщины, стоит только мне произнести его имя, и я без тени сомнения понимаю, что Куинн говорила правду. И чувствую вину за то, что сомневалась в ней.

– Пойдем со мной, Куинн. Сейчас же.

Бросившись вперед, она пытается схватить дочь, но та отшатывается и до боли сжимает мою руку.

– Нет!

– Отойдите назад, леди, – рычит Скайлар, удивляя всех нас. – Она не хочет идти с вами.