Слова без музыки. Воспоминания

Хотя в последние тридцать лет сочинение музыки к фильмам было для меня далеко не основным занятием, мне всегда было интересно им заниматься. Сценаристы, режиссеры, актеры и несколько продюсеров оказались неимоверно талантливыми. Хотя «рыночное» мышление почти всегда влияет на процесс, пока еще возможно снимать по-настоящему высокохудожественные и честные фильмы. Тот факт, что эти фильмы преимущественно принадлежат к категории «киноиндустрии», еще не значит, будто все они обязательно делаются в Голливуде.

Я часто сопоставлял сочинение музыки к фильмам и со-чинение опер. Я сочинил довольно много музыки в обеих сферах. Кино в большей мере, чем какая-либо другая практика зрелищного искусства, сочетает в себе элементы зрительного ряда, музыки, движения и текста. Умения и навыки, приобретенные при работе с чем-то одним, легко перенести на работу с другими.

Добавлю еще несколько мыслей к этим рассуждениям о работе в кино.

Первая мысль крайне проста. Если в фильме или опере рассказывается некая история, я усвоил, что нужно оставлять эту историю в покое или, по крайней мере, не мешать ей. Если никакой истории нет, я не буду навязывать свою, а просто позволю, чтобы доминировал какой-то другой элемент спектакля.

Вторая мысль: я научился «подчеркивать» голос (поющий или говорящий), позволяя певцу или актеру в определенный момент брать на себя центральную роль. Иногда для этого требуется, чтобы инструментальные партии отходили на второй план. Однако вполне возможно дублировать вокальные партии солирующими или аккомпанирующими инструментами и таким образом дополнять певческий диапазон или глубину текста.

Третью мысль всего труднее облечь в слова. Она имеет отношение к воображаемой «дистанции» между зрителем/слушателем и фильмом/оперой. Я обнаружил, что музыка вполне способна создавать эту дистанцию. В конечном итоге, это психологическое пространство. Чем ближе зритель/слушатель к «образу» (звуковому или зрительному), тем ограниченнее его выбор при формировании индивидуального впечатления. Ко-гда музыка создает дистанцию между зрителем/слушателем и художественным образом, он автоматически привносит свою интерпретацию в произведение. Зритель сам преодолевает дистанцию, отделяющую его от «образа», и, подходя все ближе, присваивает образ. Именно это подразумевал Джон Кейдж, когда говорил, что музыку «завершает» аудитория. Скрупулезное регулирование этой дистанции — умение, которому можно научиться. Для этого нужны только талант, практический опыт и врожденное чутье.

Кэнди Джернигэн

Все десять лет нашей совместной жизни и у Кэнди, и у меня было неотступное предчувствие разлуки. Мы не знали, что конкретно случится, но знали: что-то нас разлучит.

Мы строили предположения. «Допустим, ты куда-то отправишься на теплоходе или на самолете — либо я отправлюсь, — а теплоход исчезнет бесследно, а самолет разобьется», — рассуждали мы. Нам казалось, что это будет какая-нибудь трагедия, характерная для нашего времени, — например автомобильная авария. Предчувствие нервировало нас, и мы разговаривали о нем — не то чтоб очень часто, но и не редко. Оно возникало само собой, словно тень набегала на нашу жизнь, оставалось только терпеть.

С Кэнди Джернигэн я познакомился в 1981-м, когда летел из Амстердама в Нью-Йорк. Я возвращался после работы в Европе, а она добиралась с пересадками из Берлина, тоже возвращалась в Нью-Йорк. Когда я занял свое место, Кэнди уже сидела в соседнем кресле и, казалось, увлеченно читала журнал, притворяясь, что вообще меня не замечает.

Когда мы жили вместе, на протяжении всех десяти лет, я время от времени спрашивал: «Как получилось, что ты ока-залась в самолете рядом со мной?» — но она так ничего мне и не рассказала. А было, по-видимому, так (перескажу то, что мне потом пересказали те, кому она эту историю поведала): Кэнди узнала меня и, обнаружив, что я лечу тем же рейсом, подошла к пассажиру, чье кресло было рядом с моим, и сказала: «Мистер Гласс — мой приятель, не могли бы вы поменяться со мной местами?» Поскольку я сидел с краю, а пассажир — в середине ряда, на самом непопулярном месте, — он охотно согласился. Кэнди заняла его место, и, когда подошел я, это был уже fait accompli[66].

Поступок был довольно дерзкий, и, узнав Кэнди поближе, я ни за что не вообразил бы, что она на такое способна по своей натуре. Но она знала мою музыку и захотела познакомитьсяй. И, едва мы познакомились, я почувствовал, что не хочу расставаться с ней ни на миг.