Читаем Слова без музыки. Воспоминания полностью

У меня (да и почти у всех людей на свете) есть одна загвоздка: чтобы написать музыкальное произведение (или что угодно) так, как надо, — чтобы оно было абстрактным, но бередило душу, — художник должен изобрести новые стратегии мировосприятия, а в моем случае хотя бы четко расслышать то, что я, кажется, умею слышать. Этот процесс может содержать массу подвохов: «Что я слышу — трезвучие? Что я слышу — тритон? Что я слышу — квинту?» Чтобы понять, что ты слышишь, требуется экстраординарное внимание. Другими словами, художник должен напрячь свой обычный слух или обычное зрение, научиться видеть как никогда хорошо, далеко и зорко. Итак, теперь мы переходим от обычного восприятия к экстраординарному, которое творец обретает, когда пишет свое произведение. Обычно ради этого мы целиком сосредотачиваемся на работе.

Тяжелоатлеты — те, кто поднимает пятисотфунтовые штанги, иногда стоят перед штангой тридцать секунд, минуту, полторы минуты. И, только войдя в правильное состояние сознания, тяжелоатлет выполняет толчок — отрывает штангу от помоста и выжимает ее над головой. Он в силах это сделать, потому что сменяет свое обычное, повседневное внимание на экстраординарную сосредоточенность, без которой столь невероятные свершения невозможны.

Чтобы совершить это, нужно принести жертву: об этом Кокто говорит в «Орфее» устами Смерти/Принцессы. Собственно, нужно с чем-то расстаться. И расстаемся мы с последней соломинкой, за которую цепляемся, — с той функцией внимания, которую мы применяем при самонаблюдении.

В обычном мире мы практически постоянно видим себя: идем по улице, смотримся в зеркало, а в вагоне метро смотрим на свое отражение в стекле. Иначе говоря, это деятельность, которой мы предаемся более или менее постоянно. Эта функция самонаблюдения — одна из разновидностей внимания. Вообразите, что шахтер, которого завалило в шахте, пытается выбраться. Он готов на все, лишь бы преодолеть преграду. Точно так же, дабы преодолеть временное чувство бессилия, дабы осмыслить абстракцию и вместить ее в наше сознание, нам остается пожертвовать последним аспектом внимания — способностью к самонаблюдению.

Я это потому знаю, что мне зачастую трудно припомнить, о чем я размышлял, когда писал ту или иную пьесу. И что же я делаю? Беру свои наброски и нумерую, словно архивист или почти как антрополог, чтобы я мог заглянуть в собственное прошлое и докопаться, о чем я размышлял.

Правда, эти заметки обеспечивают меня «вещественными доказательствами» мысли, но не восстанавливают саму мысль. Иногда кто-то из музыкантов говорит мне: «Тут ля или ля-бемоль?» — а я отвечаю: «Не знаю».

— Как вы можете этого не знать? Вы это написали.

Что ж, в том-то и дело. Я-то написал, но меня при этом не было. Очевидец, наблюдавший за моей жизнью в тот момент, куда-то запропал. Очевидцу пришлось ретироваться, потому что все мои ресурсы внимания затрачивались на визуализацию музыки. Полагаю, в такие моменты мое самосознание выключается; сознание превращается в составную часть внимания, и эти дополнительные мощности помогают мне работать дальше.

— Но что вы чувствовали, когда писали «Сатьяграху»? — спросит кто-нибудь.

— Не знаю.

— Но вы же при этом присутствовали, разве нет?

— Вы в этом уверены, а?

Я-то не уверен, что присутствовал при этом моменте. Филип-художник отнял у Филипа-обывателя способность наблюдать за самим собой. Очевидно, именно так бывает, когда человек говорит: «Я написал это во сне» или «Не знаю, откуда взялась эта музыка». Люди чего только ни говорят: «Наверно, это продиктовал мне Господь» или «Наверно, оно всплыло из прошлой жизни», и тому подобное. В сущности, человек просто хочет сказать: «Я не помню, как создал это», и, возможно, придумывает какой-то внешний источник произведения. Но на деле источник совершенно другой. Это процесс, которому творческий человек научился. Творец сам себя перехитрил, чтобы разжиться дополнительными ресурсами внимания, которые понадобились ему для работы.

Жил-был замечательный наставник Кришнамурти, родившийся в Индии в 1895 году. Его идеи не были мне особенно близки, но одна мне очень понравилась. Кришнамурти дожил до 1986 года, читал лекции по всему свету и написал много книг, в том числе «Первая и последняя свобода». Он всегда говорил, что настоящий момент — это и есть момент творчества. Он пытался втолковать тебе: если ты поймешь, что возможности для творчества открываются перед тобой в любой миг, этот опыт принесет тебе подлинное просветление. Я так никогда и не понял эту мысль до конца, но чувствовал, что идея мощнейшая. Насколько я могу судить, Кришнамурти имел в виду спонтанные ощущения от жизни. Он не был моим наставником — я просто однажды был на его лекции и прочел несколько его книг, но он говорил интересные вещи о том, как жизнь развертывается спонтанно. В жизни нет ничего рутинного, в жизни ничто не повторяется: она все время нова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кадр за кадром. От замысла к фильму
Кадр за кадром. От замысла к фильму

«Кадр за кадром» — это книга об основных правилах создания любого фильма, и неважно, собираетесь вы снять эпическое полотно всех времен или ролик для YouTube. Вместе с автором вы последовательно пройдете через все процессы работы над фильмом: от замысла, разработки сюжета, подготовки раскадровок и создания режиссерского сценария до работы на съемочной площадке. Вы узнаете, как располагать камеру, размещать и перемещать актеров в кадре, переходить от сцены к сцене и какие приемы использовать, чтобы вовлечь зрителей в происходящее на экране.А еще вас ждет рассказ о том, как эти задачи решали великие режиссеры двадцатого века: Альфред Хичкок, Дэвид Гриффит, Орсон Уэллс, Жан-Люк Годар, Акира Куросава, Мартин Скорсезе и Брайан Де Пальма.На русском языке публикуется впервые.

Стивен Кац

Кино / Прочее / Культура и искусство
Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении
Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении

«Анатомия страсти» – самая длинная медицинская драма на ТВ. Сериал идет с 2005 года и продолжает бить рекорды популярности! Миллионы зрителей по всему миру вот уже 17 лет наблюдают за доктором Мередит Грей и искренне переживают за нее. Станет ли она настоящим хирургом? Что ждет их с Шепардом? Вернется ли Кристина? Кто из героев погибнет, а кто выживет? И каждая новая серия рождает все больше и больше вопросов. Создательница сериала Шонда Раймс прошла тяжелый путь от начинающего амбициозного сценариста до одной из самых влиятельных женщин Голливуда. И каждый раз она придумывает для своих героев очередные испытания, и весь мир, затаив дыхание, ждет новый сезон.Сериал говорит нам, хирурги – простые люди, которые влюбляются и теряют, устают на работе и совершают ошибки, как и все мы. А эта книга расскажет об актерах и других членах съемочной группы, без которых не было бы «Анатомии страсти». Это настоящий пропуск за кулисы любимого сериала. Это возможность услышать историю культового шоу из первых уст – настоящий подарок для всех поклонников!

Линетт Райс

Кино / Прочее / Зарубежная литература о культуре и искусстве