Слова Будды

Тогда досточтимый Радха пришел к Возвышенному; придя к нему, он приветствовал Возвышенного и сел подле него. Сидя так, досточтимый Радха так обратился к Возвышенному:

– Господин, говорят: «Мара! Мара!» Прошу господина сказать, как далеко находится Мара.

– Там, где есть тело, Радха, там будет Мара или вещи природы Мары, – во всяком случае, то, что гибнет. По этой причине, Радха, считай тело Марой, считай его обладающим природой Мары, считай его гибнущим, считай его обманщиком, смотри на него как на стрелу, на боль, на источник боли. Те, кто смотрит на него таким образом, смотрят правильно.

И то же самое можно сказать о чувстве, о восприятии, о деятельности, о сознании.

– Но, господин, для чего это – правильно смотреть?

– Правильно смотреть, Радха, надо для отвращения.

– Но это отвращение, господин, – для какой цели оно?

– Отвращение, Радха, для того, чтобы вызвать бесстрастие.

– А бесстрастие, господин, – для какой цели оно?

– Бесстрастие, Радха, служит для того, чтобы достичь освобождения.

– Для чего же это освобождение, господин?

– Освобождение, Радха, означает ниббану .

– А ниббана, господин, – какова ее конечная цель?

– Этот вопрос, Радха, заходит слишком далеко; ты не в состоянии охватить все ограничения этого вопроса. Святая жизнь, Радха, имеет корни в ниббане; ниббана – это ее цель, ниббана – ее задача.

(«Сутта-нипатта» III, 187)

Ниббана – это конец горя

Так я слышал. Как-то однажды Возвышенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джета, в парке Анатхапиндики. И вот в тот раз Возвышенный наставлял бхикку, побуждая их к действиям, зажигая и радуя благочестивой беседой о ниббане; и эти бхикку поняли ее смысл, слушали ее со вниманием, постигли умом все учение, слушали учение открытыми ушами.

И тогда Возвышенный, видя их устремленность к ниббане, произнес эти торжественные слова:

«Существует, бхикку, особое условие, при котором нет ни земли, ни воды, ни огня, ни воздуха, ни сферы бесконечного пространства, ни сферы бесконечного сознания, ни сферы пустоты, ни сферы восприятия или отсутствия восприятия; где нет ни «этого» мира, ни «того» мира; где нет ни Луны, ни Солнца. Это условие, бхикку, я не называю ни приходом, ни уходом, ни стоянием, ни падением, ни вставанием; оно не имеет неподвижности и не обладает движением, не имеет основы; это – конец горестям» .

Трудно узреть то, что называют лишенным «я».

Нелегко воспринять истину.

Но знающий пробивается сквозь вожделения,

Видящий все – ни к чему не привязан.

И еще раз по этому случаю Возвышенный произнес такие торжественные слова:

Существует, бхикку, нечто нерожденное, не ставшее, не сделанное, не составленное. Если бы, бхикку, не существовало то, что является нерожденным, не ставшим, не составленным, тогда никак невозможно было бы спастись от того, что рождено, что стало, что сделано, что составлено.

И еще раз по этому же случаю Возвышенный произнес такие торжественные слова:

У того, кто находится в зависимости (от других), существуют колебания. У независимого нет никаких колебаний. Там же, где нет колебаний, существует спокойствие. Где существует спокойствие, там нет страстного наслаждения; а где нет страстного наслаждения, там нет ни прихода, ни ухода (в повторном рождении). Где нет ни прихода, ни ухода (в повторном рождении), нет и падения (из одного состояния в другое). Где нет падения из одного состояния в другое, там нет ни «здесь», ни «там», ни «не здесь и не там». Это окончание горести.

(«Удана» 80, VIII)

Прекращение становления есть ниббана. («Сутта-нипатта» II, 68)

Остров убежища