Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

Я и в храм (мечеть, синагогу и пр.) могу прийти, неся в своем сердце своего Бога. Или не неся ничего: разные бывают состояния в моем эмоционально-ментальном мире. В храме может быть много других людей, «пришедших к  Богу». И допрежь в нем перебывали тысячи. И каждый так или иначе думал о  Боге. Большинство думало о том Боге, поклоняться которому их учили. В христианском храме – по заветам и канонам христианства, в мечети – согласно исламской традиции, в синагоге соответственно: «Шма Исраэль, Адонай Элоэйну, Адонай эхад!» Большинство при этом представляет себе образ некого объективно, вне сознания и тела существующего Всевышнего, каждый думает, что обращается к кому-то, кто существует как объективная реальность, как Творец всего сущего и так далее. Я же полагаю, что каждый в своем воображении рождает своего собственного Бога. Просто опирается воображение большинства на общую для этой конфессии матрицу. Матрицу изображений (там, где таковые имеются,  – в христианстве, например), или матрицу образов, созданных иными средствами. Но в душе каждого возникал свой собственный образ и свой собственный Бог. Обменяться ими и тем более их отождествить возможности нет, даже если я не только расскажу, но и нарисую, спою и станцую образ Бога. Да, я им поделюсь с другими, но лишь образом, а не  Богом. В этом смысле единобожие – насильственная логическая конструкция, а не естественное чувство. Эта конструкция весьма эффективна для создания организации, церкви. Она позволяет отделять своих от чужих и объединять своих в паству (если неохота пользоваться словом «стадо»). Ну и так далее со всеми блистательными и трагическими последствиями, которые пожинает человечество на протяжении тысячелетий. Потребность человека прибиться, присоединиться к той или иной общности естественна. И не только в психологическом смысле – хотя и этого достаточно,  – но и в прямом житейском. Но это уже разговор не о  Боге, а о церкви и ее роли в жизни человека и общества.

Считая себя неверующим, я не могу не признать, что мои размышления о религии носят устойчивый и очень многоаспектный характер. Мое отношение к этим вопросам меняется, можно сказать, непрерывно. Лишь спустя многие годы размышлений, обсуждений, чтений, слушаний, наблюдений, путешествий и т.  п. я  понял, что эта изменчивость моих взглядов, эта их неустойчивость есть благо и является наиболее полноценным переживанием всей проблематики.

Я свободен и податлив, как вода, как воздух… Но что сильнее океана и ветра?

У меня нет твердых убеждений, и понадобилось прожить долгую жизнь чтобы понять, осознать и – главное – ощутить на глубинном эмоциональном уровне, что это и есть свобода, это и есть то прекрасное, что нам дарует жизнь еще одной важной мыслью хочется поделиться: о  священном. (В других местах я использую синонимическое понятие – сакральное.) Точнее, о чувстве священного. Я улавливаю это чувство в самом себе без всякой связи с религиями, вероучениями. Это чувство непросто описать словами… Это и трепет, и восхищение, и любование, и тревога, и страх, и радость… Ощущение «священного» возникает, когда я соприкасаюсь даже не с какими-то объектами – мать, дети, внуки, любимая женщина; ночное небо или море, но с другими собственными эмоциями, воспоминаниями об ушедших людях, событиях… Священный трепет, священная память, священная радость. Думаю, именно в этой эмоции и есть зародыш того, что я называю религиозным чувством. В нем, в этом чувстве еще нет никакого бога и никакого нарратива о нем или о мироздании. Есть я – и мои же эмоции.

Все рассуждения о религии мало чего стоят без приятия «священного» как факта эмоционального мира человека. Это уже потом «священными» могут стать роща и камень, небеса и воды, гром и ветер, дерево, устройство или могила. После этого возникает религия как система взглядов, а вслед за этим – богословие, религиоведение и все прочее. Можно что-то из этого принять как свою веру, стать членом церкви, можно рассматривать это с точки зрения науки, изучающей религиозные взгляды. Но хорошо бы при всем при этом помнить об эмоции «священного», не сводя ее ни к божественному влиянию, ни к гносеологическим корням познания мира человеком. Место и для того и для другого пусть останется, но пусть в глубине самоанализа теплится огонек того детского восхищения и того трепета, который, быть может, возникал в душе хоть однажды при долгом взгляде в прекрасное звездное небо…

Религия и наука

Мне часто встречаются (на просторах Интернета они просто толпятся!) люди, так и сяк «примиряющие» науку и религию. Чаще всего они пытаются «поставить науку на службу религии» и «научно» доказать существование бога. Я же давно развел религию и науку на безопасное расстояние и спокойно оперирую и тем и другим, не испытывая никаких затруднений. Напротив, я стал гармоничнее, сильнее, полнокровнее.