Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

В повседневном, да и в научном обиходе слово «слово» обозначает кирпичик, из которого строится язык, речь. Слова опознаны и распределены по группам, видам, классам (существительные, прилагательные, междометия и т.  д.), исследуются связи между словами, докапываются до смысловых первоисточников слова, до их происхождения. Развились целые отрасли знания, изучающие слова: лексикология, семантика, морфология, стилистика и так далее.

В общих чертах понятно, как появились слова. Сперва в виде звуков речи, призванных обозначать предмет, действие, направление и т.  д. Потом в виде знаков – символов объектов, действий и др. Знаки прошли путь от условных картинок до письменности с помощью алфавита. Теперь для нас слово – это всегда и письменный и звуковой образ, он же – символ всего, о чем мы хотим сообщить друг другу.

Предметом заботливых размышлений остается поиск соответствия между мыслью, живущей в нашем воображении, сознании, и ее словесным оформлением: «Мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев).

Иногда нам кажется, что мы мыслим вербально, то есть словами. На самом деле мысль обретает вербальную форму лишь, когда мы ее осознали и хотим передать другим, формулируем ее словесно – устно или письменно. Представьте себе, что случайно на улице в толпе прохожих мелькнуло красивое женское лицо. Ваш взгляд моментально выхватил его из толпы. Ваш мозг мгновенно дал этому лицу оценку, и ваше сердце, точнее, ваш эмоциональный аппарат запустил те эмоции, которые лично вам свойственны в аналогичных ситуациях. Но мысль в виде фразы «вот красивая девушка» не возникла, покуда вы не подумали об этой мысли, не сформировали ее для самого себя или для своего друга, идущего рядом. То, что словесному оформлению мысли предшествует некий «предвербальный образ», было ясно еще Тютчеву. Но, как бы то ни было, как бы ни были неточны наши высказывания, мы общаемся с другими людьми – и даже с самими собой – с помощью слов. Отсюда: «в начале было слово», отсюда: «мир – это текст»…

Процитировав эти слова, мы вступили на захватывающую тропу размышлений, направленных вовне нас: поиск соответствий между словами и реальностью. На этом пути произошли величественные интеллектуальные события, которые можно обозначить словами: структурализм, семиотика, постмодернизм и др.  – или именами: де Соссюр, Деррида, Леви-Стросс, Фуко и др. Сложись моя жизнь иначе, я, возможно, погрузился бы в эти захватывающие умствования, разобрался бы в содеянном и, не исключено, смог бы добавить что-то свое… Но коль скоро этого не случилось, мой удел скромнее: почитываю кое-что. И этим «кое-чем» удовлетворяюсь. Надо сказать, что даже капельки из этого интеллектуального водоема – то есть весьма скромные по своему объему и глубине знания – доставляют радость и пробуждают фантазию.

Например, процитированная мысль французского философа Жака Дерриды о том, что «мир – это текст». Он имел в виду, что все, что мы знаем об окружающем мире, что мы о нем думаем, можно считать неким текстом, поскольку так или иначе, но мы мыслим и общаемся друг с другом с помощью слов. Процитирую его: «…для меня текст безграничен. Это абсолютная тотальность. Нет ничего вне текста: это означает, что текст не просто речевой акт. Этот стол для меня текст. То, как я воспринимаю этот стол – долингвистическое восприятие,  – уже само по себе для меня текст».

Важными мыслями мне кажутся следующие. Любой текст, любое слово – не просто знак, а целый набор смыслов и значений, поскольку каждый воспринимает слова, генерируя свою собственную систему ассоциаций, образов и т.  п. Думаю, что эта книга – «Слова и смыслы»  – яркая (ну, надеюсь, что яркая) иллюстрация этого рассуждения. Вторая мысль состоит в том, что мы имеем дело не с реальностью, как таковой, а с ее словесным описанием. Именно в этом смысле «мир – это текст». Помножив первую мысль на вторую, мы обнаружим бесконечное многообразие миров! Это и есть краеугольный камень философии постмодернизма. От этого камня отходит тропинка в темный лес, в котором смыслы утрачивают смыслы, подлинная реальность исчезает, а «текст» становится единственной и всевластной типа реальностью. Но от этого камня отходит и множество других тропинок, не возносящих «Текст» на пьедестал Демиурга. На одной из них можно встретиться с  Мишелем Фуко и ощутить все происходящее (в том числе и с «текстами» Дерриды) как дискурс, как развертывание мышления в определенном социокультурном контексте… А где-то совсем неподалеку – ашрам, «Касталия», в котором величественно возлежат и восседают гении Франкфуртской школы, ставшие великим даром и великой потерей для судьбы моей Родины и всего человечества…