Читаем Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь полностью

Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

А теперь о вещах более сложных…

Одна – не очень сложная, но важная, хотя об этом не всегда вспоминают. Я имею в виду проблему, обозначенную гениальной строкой Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». В этой мысли отражено то, что есть как бы два языка: один для нашего общения с внешним миром: его описание и средство общения друг с другом; другой – для общения с самим собой, со своим внутренним миром. В своем предельном воплощении для общения с самим собой не нужны слова. Это глубоко познано и описано в буддизме, в практиках медитаций. Отмечается различие между личностью и сущностью. Наша сущность безмолвна, это – чистое сознание. Наша личность – это то, что мы приобретаем в течение жизни, это то, чем заполнен наш ум, интеллект, это то, для чего нужны слова, понятия и прочее. Разуму (разум – это не ум), чистому сознанию слова не нужны, он постигает сущность, погружаясь в медитативное состояние «не-ума».

Вторая из проблем лежит как раз полностью во внешнем мире, в суете и лихорадке работы ума, противоречий личности с самой собой и с другими личностями. Противоречия эти проявляются с помощью языка, причем язык здесь с уровня «инструмента общения» переходит на уровень высшей, сакральной ценности.

Вот что я понял из собственного жизненного опыта, в котором пришлось переживать такое явление, как преследование по языковым признакам и т. п. Речь идет о процессах, сопровождавших распад СССР, когда во всех республика ССР одним из основных политических лозунгов и инструментов стала борьба с русским языком и «защита» языков национальных. (См. также Русские.)

Инструмент оказался эффективным. Деструктивным, наносящим вред и т. д., но – эффективным. Стало очевидным, что взаимосвязь этноса с его языком носит не просто устойчивый характер, что она сильна и в большинстве случаев служит основным этническим идентификатором (а вовсе не кровь). Более того, эту взаимосвязь легко сакрализовать и сделать уже не только политическим, но и религиозным орудием. Превращение в политико-религиозный инструмент, в оружие предполагает и формирование представлений о «врагах», врагах языка (а стало быть, и нации, государства и т. д.). Все это мы видим во всех республиках, этот кошмар сломал и продолжает сокрушать судьбы миллионов ни в чем не повинных русскоязычных людей.

На фоне этого разрушительного процесса я наблюдаю примечательное явление особой устойчивости в этих языковых войнах и цунами. Эту устойчивость продемонстрировали некоторые евреи, оказавшиеся в роли русскоязычных в бывших союзных республиках. Большинство евреев в СССР были не просто русскоязычными, но и в полном смысле людьми русской культуры. Поэтому языковые ущемления русскоязычных в национальных республиках их коснулись точно так же, как и всех остальных. Но реакция на это воздействие, по моим наблюдениям, была куда более спокойная. И не потому только, что многие собирались из всех этих Украин-Молдавий уезжать на Дальний Запад или Ближний Восток, но и по другой причине, которая мне кажется очень важной. Причина в том, что язык – неважно какой, русский, английский и пр., – ими воспринимается как жизненный навык, как инструмент и ресурс выживания. Если меняются обстоятельства, то надо просто выучить новый язык – и все! И никакой сакральности в себе эти языки не содержат! Поэтому не возникает и никакого унижения, чувства несправедливости и всего прочего, что так мучает русских. Изменились обстоятельства – меняем и способ жить: вот принцип, обеспечивающий исключительную выживаемость. В этом (и не только в этом, см. Евреи) отношении евреи – особый народ. Но не следует при этом явление упрощать до уровня политического ярлыка «космополит безродный». Есть в их национальном мифе, в этосе и сакральный язык, и священная земля предков. Сакральный во всех смыслах язык – это иврит. Со всей определенностью это сказано в Каббале. А «земля отцов», то есть Отечество, Земля обетованная, – это Израиль. Жить, растить детей, работать, развиваться и пр. можно в разных странах, можно сродниться с любой культурой и государством, быть ему преданным и в житейском, и в политическим смысле, но глубинная сакральная триада язык – земля – племя при этом будет своей, не такой как у окружающих…

Языковые войны и притеснения, наблюдающиеся на всем постсоветском пространстве, причины имеют далеко не сакральные, а, прямо скажем, циничные и меркантильные, но в качестве ресурса, способа возбудить «гнев народный», используют обращение к высшим фундаментальным ценностям, среди которых есть и триединство языка, территории и этноса, его сакральность.

Так что язык далеко не только «средство общения».