Слова сияния

– Я согласна с Ясной, – продолжила девушка, отворачиваясь от него. – Буревой Престол не был большим городом. Он мог располагаться в центре равнин, а в этих кратерах размещалось что-то другое… Амарам тут пишет, что, по его мнению, они могли быть куполами. Я даже не знаю, возможно ли такое. Такие большие… В любом случае здесь мог располагаться какой-нибудь пригород.

Шаллан чувствовала, что подступилась к чему-то важному. Заметки Амарама большей частью относились к попыткам встретиться с паршенди, расспросить их о Приносящих пустоту и о том, как можно тех вернуть. Он все-таки упоминал Уритиру и, похоже, пришел к тому же выводу, что и Ясна: в древнем городе Буревой Престол существовала дорога в Уритиру. Десять таких путей некогда соединяли десять столиц Древних королевств с Уритиру, где находилось что-то вроде зала собраний с троном для каждого из десяти монархов.

Вот почему не найти двух карт, которые помещали бы священный город в одно и то же место. Было нелепо идти туда пешком; взамен следовало добраться до ближайшего города с Клятвенными вратами и использовать их.

«Он ищет сведения, – подумала Шаллан. – Как и я. Но он хочет вернуть Приносящих пустоту, а не сразиться с ними. Почему?»

Девушка взяла древнюю схему Буревого Престола, копию мозаики. Это была скорее картина, чем карта, и особые пометки вроде расстояний и направлений на ней отсутствовали. Хотя Шаллан и оценила красоту изображения, скудость информации сильно расстраивала.

«Это все здесь? – размышляла она. – Тайна, клятвенные врата? Все тут, на этом плоскогорье, как считала Ясна?»

– Расколотые равнины некогда были единым целым, – прошептала Шаллан, обращаясь к самой себе. – Вот что упускают из виду все ученые, кроме Ясны. Буревой Престол уничтожили во время Последнего Опустошения, но это было так давно, что никто не знает, как именно. Огонь? Землетрясение? Нет. Что-то более ужасное. Город раскололи, точно изысканное блюдо, по которому ударили молотком.

– Шаллан, – окликнул Узор, придвигаясь ближе. – Я знаю, ты многое забыла о том, что случилось раньше. Эти обманы привлекли меня. Но так не может продолжаться; ты должна признать правду обо мне. О том, на что я способен, и о том, что мы сделали. Ммм… Более того, тебе нужно познать самое себя. И все вспомнить.

Веденка сидела, скрестив ноги, на чрезвычайно красивой кровати. Воспоминания пытались вырваться наружу из потайных ящиков в ее голове. Все эти факты указывали в одном направлении – к ковру, окрашенному в цвет крови. И… тому, каким он был.

– Ты хочешь помочь, – убеждал Узор. – Ты хочешь подготовиться к Буре бурь, спренам того, чья природа противоестественна. И ты должна измениться. Я сюда явился не только для того, чтобы учить тебя трюкам со светом.

– Ты пришел, чтобы учиться, – буркнула Шаллан, не отрывая взгляда от карты. – Ты так сказал.

– Я пришел учиться. Но так складывается, что мы сможем сделать кое-что более важное.

– Ты бы хотел, чтобы я разучилась смеяться? – резко спросила она, сглотнув внезапный комок в горле. – Чтобы я стала калекой? А ведь те воспоминания приведут к этому. Я такая, какая есть, потому что отсекла их.

Перед ней возник образ, рожденный буресветом, созданный по наитию. Рисовать эту картину не требовалось, ибо девушка слишком хорошо ее знала.

Она сама. Шаллан, какой она должна была стать. Свернувшаяся клубочком на постели, неспособная плакать, потому что давно уже выплакала все слезы. Эта девочка… не женщина, ребенок… вздрагивала, когда с ней заговаривали. Ожидала, что каждый начнет на нее кричать. Не могла смеяться, потому что детство из тьмы и боли лишило ее радости.

Такова настоящая Шаллан. Она знала это так же хорошо, как собственное имя. Ее нынешний образ сочинен ради выживания. Вспомнить себя ребенком, открывшим свет в садах, узоры на каменной кладке и мечты, ставшие жизнью…

– Мммм… Какой сильный обман! – прошептал Узор. – Действительно сильный обман. Но ты все равно должна раскрыть свои способности. Если придется, научиться всему заново.

– Хорошо, но, если мы это уже один раз сделали, разве ты не можешь просто объяснить мне, что к чему?

– Моя память слаба. Я так долго был тупым, почти мертвым. Ммм. Я даже говорить не мог.

– Да, – согласилась Шаллан, вспомнив, как он бегал по полу кругами и стукался о стены. – Ты все равно был милый. – Она изгнала образ испуганной, сжавшейся в комок, всхлипывающей девочки и достала рисовальные принадлежности. Постучала карандашом по губам, а потом нарисовала кое-что простое – Вуаль, темноглазую мошенницу.

Вуаль – не Шаллан. Ее черты достаточно своеобразны, чтобы любой, кто видел обеих, принял их за разных женщин. И все-такие кое-что в Вуали напоминало о создательнице. Она была темноглазой, смуглокожей, алетийской версией Шаллан – Шаллан на пару лет старше, с более острым носом и подбородком.

Закончив рисовать, девушка выдохнула буресвет и создала иллюзию. Та стояла возле кровати, скрестив руки, – уверенная, словно мастер дуэльного дела перед ребенком, вооруженным палкой.