Слова сияния

Зверюга была чудовищно сильна, особенно по контрасту с Капелькой. Каладина чуть не выбросило из седла при первом же взбрыкивании. Отчаянным взмахом ладони он зарядил седло штормсветом и приклеил себя к нему. Это означало, что вместо того, чтобы Каладина сбросило со спины лошади как безвольную тряпку, его стало дергать взад-вперед как безвольную тряпку. Он каким-то образом умудрился схватиться за гриву и, скрипя зубами, пытался сделать все возможное, чтобы не лишиться чувств.

Окружающие конюшни превратились в размытое пятно. Единственными звуками, которые мог слышать Каладин, остались биение его сердца и колотящие копыта. Несущий Пустоту зверь метался, как сам шторм, но Каладин приклеился к седлу так же надежно, как если бы был прибит к нему гвоздями. Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, лошадь успокоилась, хрипя и пуская пену.

Затуманившееся зрение Каладина прояснилось, и он увидел группу подбадривающих его мостовиков, стоящих на разумном отдалении. Адолин и Дженет, оба верхом, уставились на него со смесью ужаса и восторга. Каладин ухмыльнулся.

Затем одним последним сильным движением Гроза сбросила его на землю.

Он не понял, что штормсвет в седле иссяк. В полном соответствии со своим предсказанием, Каладин обнаружил, что в полубессознательном состоянии лежит на спине, уставившись в небо, и с трудом может вспомнить последние несколько секунд своей жизни. Позади него из земли выползло несколько спренов боли — маленькие оранжевые кисти, пытающиеся что-то схватить.

Над Каладином склонилась лошадиная голова с бездонными темными глазами. Лошадь фыркнула. Запахло влагой и травой.

— Ты чудовище, — проговорил Каладин. — Дождалась, пока я расслаблюсь, и потом скинула меня.

Лошадь снова фыркнула, и Каладин поймал себя на том, что смеется. Шторма, но он отлично себя чувствовал! Непонятно почему, но то, как он цеплялся за жизнь, пока животное безумствовало, воодушевляло по-настоящему.

Пока Каладин вставал и приводил себя в порядок, через толпу пробрался Далинар собственной персоной. Его лоб был наморщен. Каладину не приходило в голову, что кронпринц все еще где-то поблизости. Далинар перевел взгляд с Грозы на Каладина и выгнул бровь.

— На спокойной лошадке не догнать убийц, сэр, — сказал Каладин, поприветствовав кронпринца салютом.

— Верно, — ответил Далинар. — Но обычно новичков начинают обучать сражаться затупленным оружием, солдат. Ты в порядке?

— В полном, сэр, — уверил его Каладин.

— Что ж, похоже, у твоих людей неплохо получается. Я отдам официальное распоряжение. Ты и еще пятеро по твоему выбору должны приходить сюда и тренироваться каждый день в течение следующих нескольких недель.

— Есть, сэр.

Он найдет время. Так или иначе.

— Хорошо, — сказал Далинар. — Я принял твои предложения по первичным патрулям за пределами лагеря и думаю, что все в порядке. Почему бы тебе не начать через две недели и не потренироваться с лошадьми на открытой местности?

Дженет издала придушенный вскрик.

— За пределами города, светлорд? Но... бандиты...

— Лошади здесь для того, чтобы ими пользовались, Дженет, — ответил Далинар. — Капитан, ты ведь позаботишься о том, чтобы взять достаточно солдат для охраны лошадей, не так ли?

— Да, сэр, — ответил Каладин.

— Отлично. Но эту лошадь не трогать, — заметил Далинар, махнув рукой в сторону Грозы.

— Э, есть, сэр.

Далинар кивнул и отошел, подняв руку, чтобы привлечь внимание человека, которого Каладину не было видно. Мостовик потер ушибленный локоть. Оставшийся в теле штормсвет первым делом излечил его голову, но быстро иссяк, не успев приняться за руку.

Мужчины из Четвертого моста двинулись к своим лошадям, когда Дженет позвала их, чтобы снова рассадить по седлам и начать вторую часть тренировки. Каладин оказался около Адолина, по-прежнему сидящего верхом.

— Спасибо, — нехотя поблагодарил принц.

— За что? — спросил Каладин, шагая мимо него к Капельке, продолжавшей жевать траву, не обращая внимания на суматоху вокруг.

— За то, что не сказал отцу, что именно я втянул тебя во все это.

— Я не идиот, Адолин, — ответил Каладин, взбираясь в седло. — И понимал, во что ввязываюсь.

Он с некоторым усилием оттащил лошадь от еды и получил еще несколько подсказок от конюха. В конце концов Каладин снова поскакал рысью за Натамом. Темп был довольно тряским — он назывался строевой рысью, но Каладин практически подстроился под движения лошади, чтобы не слишком часто плюхаться о седло.

Натам наблюдал за его приближением.

— Так нечестно, сэр.

— То, что я устроил с Грозой?

— Нет. То, что вы так легко скачете. Кажется, это у вас от природы.

Каладин не ощущал ничего подобного.

— Я хотел бы еще немного поговорить о той ночи.

— Сэр, — обратился к нему длиннолицый мужчина. — Мне больше ничего не пришло на ум. Меня немного отвлекли.

— У меня другой вопрос, — сказал Каладин, направляя свою лошадь так, чтобы оба животных шли рядом. — Я спрашивал о твоей смене днем, но что насчет времени сразу после моего ухода? Кто-то, кроме короля, выходил на балкон?

— Только охранники, сэр.

— Скажи мне, кто именно. Может быть, они что-то видели.

Натам пожал плечами.