Слова сияния

Шаллан протолкалась вперед. Не обращая внимания на собственные панику и дискомфорт, она двинулась в темноту. Поступи она по-другому, это означало бы, что никто из них не сопротивляется, что ничего не изменится.

Джикс шел рядом с ней, расталкивая людей и освобождая проход. Ей было трудно дышать внутри; воздух сделался влажным от пота и ругани. Мужчины оборачивались и смотрели на нее. Поклоны — и даже кивки — запаздывали, если вообще присутствовали. Подтекст был ясен. Если она не подчинилась социальным нормам и не осталась снаружи, они тоже не обязаны им подчиняться и выказывать ей почтение.

— Вы ищите что-то конкретное? — спросил Джикс. — Карты? Игры на угадывание?

— Бои громгончих.

Джикс застонал.

— Вы дождетесь, что вас зарежут, а я дождусь, что меня изжарят на вертеле. Это безумие...

Шаллан повернулась, заметив группу подбадривающих кого-то людей. Выглядело многообещающе. Она не обратила внимания на растущую дрожь в руках и попыталась также проигнорировать группу пьяных, сидящих кружком на земле и уставившихся на что-то, похожее на рвоту.

Подбадривающие кого-то люди сидели на грубых скамьях, другие толпились вокруг. Между телами она мельком увидела двух маленьких громгончих. Спренов не было. Когда людей собиралось слишком много, как сейчас, спрены появлялись редко, хотя накал эмоций казался очень высоким.

Одна скамья не была заполнена людьми. На ней сидел Балат в расстегнутой куртке, облокотившись скрещенными руками на ограждение перед собой. Растрепанные волосы и наклонная поза придавали ему безразличный вид, но глаза... его глаза вожделели. Он наблюдал, как бедные животные убивали друг друга, одержимый ими с той же силой, с которой женщина читает захватывающий роман.

Шаллан подошла к брату, Джикс остался немного позади. Теперь, увидев Балата, охранник расслабился.

— Балат? — робко позвала Шаллан. — Балат!

Он посмотрел на нее и, чуть не опрокинув скамейку, поднялся на ноги.

— Что во... Шаллан! Уходи отсюда. Что ты здесь делаешь?

Он подошел к ней.

Девочка непроизвольно сжалась. Балат говорил как отец. Как только брат взял ее за плечо, она протянула записку от Эйлиты. Лавандовая надушенная бумага, казалось, светилась.

Балат заколебался. В стороне одна громгончая намертво вгрызлась в лапу другой. На землю брызнула ярко-фиолетовая кровь.

— Что там такое? — спросил Балат. — Это же глифпара дома Тавинар.

— Записка от Эйлиты.

— Эйлиты? Дочки? Почему... что...

Шаллан сломала печать, открыв письмо, чтобы прочитать его брату.

— Она хочет пройтись с тобой вдоль ярмарочного ручья. Говорит, что будет ждать тебя там вместе со служанкой, если ты захочешь прийти.

Балат провел руками по своим кудрявым волосам.

— Эйлита? Она здесь. Конечно, она здесь. Все здесь. Ты говорила с ней? Почему... Но...

— Я видела, как ты на нее смотрел, — сказала Шаллан. — В те несколько раз, что вы оказывались рядом.

— Так ты разговаривала с ней? — требовательно спросил Балат. — Без моего разрешения? Ты сказала, что меня заинтересует что-то вроде, — он взял письмо, — этого?

Шаллан кивнула, обхватив себя руками.

Балат оглянулся на дерущихся громгончих. Он сделал ставку, потому что от него ожидали чего-то подобного, но пришел сюда не ради денег в отличие от Джушу.

Парень снова провел рукой по волосам и опять посмотрел на письмо. Он не был жестоким человеком. Шаллан знала, что странно так думать, учитывая то, что он иногда делал. Но она знала и доброту, которую он показывал, и силу, что была скрыта в нем. Пока мать их не оставила, брат не казался околдованным смертью. Балат мог вернуться, перестать быть таким. Он мог.

— Мне нужно... — Балат выглянул из-под тента наружу. — Мне нужно идти! Она будет ждать меня. Я не должен заставлять ее ждать.

Он застегнул свою куртку.

Шаллан горячо кивнула, последовав за ним из павильона. Джикс тащился следом, хотя пара человек окликнула его. Вероятно, в этом павильоне его знали.

Балат вышел на солнечный свет. В мгновение ока он показался другим человеком.

— Балат, — позвала Шаллан. — Я не увидела там с тобой Джушу.

— Он не пошел в павильон.

— Что? Я думала...

— Я не знаю, куда он отправился. Он встретился с какими-то людьми сразу после того, как мы приехали.

Брат посмотрел в сторону отдаленного ручья, сбегавшего с холмов и огибающего ярмарку по каналу.

— Что мне ей сказать?

— Откуда мне знать?

— Ты тоже женщина.

— Мне четырнадцать!

В любом случае ей не удастся провести время при дворе. Отец выберет ей мужа. Единственная дочь светлорда Давара была слишком ценной, чтобы растрачивать ее время на такие непостоянные вещи, как ее собственные способности и решения.

— Думаю... Думаю, я просто поговорю с ней, — решил Балат.

Он убежал, не произнеся больше ни слова.

Шаллан проследила, как он удаляется, а затем присела на камень и задрожала, обхватив себя руками. Это место... этот тент... он был ужасным.

Она просидела довольно много времени, стыдясь своей слабости, но также испытывая гордость. У нее получилось. Немного, но она сделала хотя бы что-то.