Слова. Том II. Духовное пробуждение

Хорошо одновременно быть бережливым и раздавать. Бережливый не значит скряга. У моего отца деньги не задерживались. В Фарасах не было гостиницы, вместо неё был наш дом. Кто приходил в село, шёл на ночлег к старосте. Гостя кормили, мыли ему ноги и ещё носки ему чистые давали.

Сейчас я вижу, как даже в некоторых храмах, где бывают паломники, целые кладовые забиты лампадами, но всё равно не говорят: «У нас есть», чтобы люди перестали их приносить. Ни использовать эти лампады не могут, ни продать, но и не раздают их. Начав собирать, человек этим связывается и отдавать уже не может. Но если человек начнёт не собирать вещи, а раздавать их, тогда его сердце – он и не поймёт, как – соберётся во Христе. У какой-то вдовы нет денег, чтобы купить на одёжку своим детям аршин ткани, а я буду копить? Да как я это вынесу? У меня в каливе нет ни тарелок, ни кастрюль, есть жестяные баночки. Чем покупать что-то для себя, я предпочитаю дать пятьсот драхм какому-нибудь студенту, чтобы он смог поехать из одного монастыря в другой. Не собирая, ты имеешь благословение от Бога. Когда ты даёшь благословение другому, то берёшь благословение сам. Благословение рождаёт благословение.

Доброе расположение – это всё

– А если, геронда, у меня просят помощи, но мне нечего дать?

– Когда я хочу подать милостыню и мне нечего дать, я даю милостыню кровью. Тот, кто что-то имеет и оказывает другим материальную помощь, испытывает радость, тогда как человек, которому нечего дать другим, постоянно страдает и в смирении говорит себе: «Я не оказал милостыни своему ближнему». Доброе расположение – это всё. У иного богача есть что дать, но он не даёт. А какой-нибудь бедняк хочет дать, но не даёт, потому что дать ему нечего. Одно от другого отличается. Богатый, подав милостыню, чувствует удовлетворение. А бедному больно, он хочет сделать добро, но ему нечего дать ближнему. Он душевно страдает, тогда как, будь у него что-то, он отдавал бы его и не мучился. Доброе расположение видно по делам. Если кто-то попросит милостыни у бедняка и тот, сам испытывая лишения, подаст ему, то независимо от того, пропьёт ли эти деньги человек, получивший милостыню, бедняк, подавший её, получит душевную радость, а Бог, просветив кого-то ещё, поможет материально и милостивому бедняку. А иногда, знаете, какая случается несправедливость? Человек, чтобы помочь ближнему, отдаёт ему то, что имеет сам, а другой в своём помысле истолковывает это, как ему нравится…

– Что Вы имеете в виду, геронда?

– Предположим, что у какого-то несчастного есть всего-навсего пять тысяч драхм[108] в кармане. Встречает он на дороге нищего, суёт их ему в руку и убегает. Нищий видит, что это пять тысяч, и радуется. Проходит в это время мимо какой-то богатей и, видя, что другой подал пять тысяч милостыни, говорит в своём помысле: «Раз он так пятёрки раздаёт, то кто его знает, сколько у него денег? Миллионер, небось!» И подаёт этот богатей нищему пятьсот драхм, успокаивая помысел тем, что исполнил свой долг. Между тем всё, что имел тот несчастный, и была эта пятёрка. И как только он увидел нищего, его сердце взыграло, и он её отдал. А если бы и богач немножко духовно работал над собой, то имел бы добрый помысел и сказал бы: «Гляди-ка, отдал последнее», или: «У самого и было-то всего тысяч десять, а пять отдал нищему». Но как ему придёт добрый помысел, если он духовно не работал над собой? Вот он и комментирует: «Раз он так деньгами швыряется, значит, лопатой их гребёт».

А некоторые люди подают пятьсот или тысячу драхм нищему, но с бедным работником, трудившимся у них, из-за пяти или десяти драхм устраивают целые еврейские базары. Я не могу понять: ну хорошо, ты даёшь пятьсот или тысячу драхм тому, кого не знаешь, и при этом оставляешь голодным того, кто рядом с тобой и помогает тебе? А ведь его ты обязан полюбить и ему помочь прежде всего. Но, видимо, милостыня этих людей делается для того, чтобы их похвалили. А какого-нибудь рабочего такие люди, движимые мирской логикой, могут ещё и в суд потащить – якобы для того, чтобы не быть посмешищем в глазах других. Одна женщина, ходившая в церковь, рассказала мне[109], что однажды она хотела купить дрова у одной бабушки, которая их три часа везла на мулах из леса в деревню. А в тот день эта бабушка прошла ещё полчаса лишних, то есть в общей сложности три с половиной, потому что обходила сторожевые посты, чтобы её не схватили лесники. «И почём же?» – спрашивает её госпожа. «Пятнадцать драхм», – отвечает старушка. «Нет, – говорит госпожа, – это много. Я плачу тебе за них одиннадцать драхм». «Так-то вот, – сказала она мне потом, – это чтобы нас, людей духовных, не считали дураками». Я ей после задал трёпку! Бабуля держала двух мулов и потеряла два дня, чтобы выручить двадцать две драхмы. Почему бы не дать ей двадцать драхм сверху?! Так нет же, вместо этого надо было устроить настоящую еврейскую торговлю.

Милостыня весьма помогает усопшим