Слова. Том VI. О молитве

– Геронда, а я разрываюсь на службе, потому что у меня не получается одновременно совершать молитву Иисусову и следить за чтением и пением.

– Зачем ты разрываешься? Может быть, вся эта тревога оттого, что ты говоришь себе: «Вот сейчас ка-а-ак преуспею в умной молитве, ка-а-ак стану богачкой!»? Но в этом есть скрытый эгоизм, гордость. Это не значит, что ты не подвизаешься; мой пример – это преувеличение. В тебе есть благое расположение, и Христос тебе поможет. Встань, как дитя, перед Богом, и ни о чём не думай. Будь попроще – и увидишь, какую благодать подадут тебе Христос и Божия Матерь. Входя в церковь, представляй, что взошла на корабль, предавай себя в руки Божии, и пусть этот корабль везёт тебя куда надо.

– Геронда, я на службах клюю носом, так что иногда совсем не могу сосредоточиться. И потом помысел мне говорит: «И что из того, что ты была на службе? Всё равно ведь не молилась!..»

– Может быть, ты зеваешь или носом клюёшь, но корабль идёт и идёт к своей цели. На корабле ведь как: один ворон считает, другой зевает, третий спит, а корабль всё равно приближается к заданной цели. Но ты лучше неси вахту и бодрствуй.

– Геронда, если ум во время службы не молится, то богослужение утомляет.

– Да, потому что тогда человек остаётся некормленым. Когда ум не улавливает священные смыслы, тогда служба превращается в телесное упражнение – пусть и ради любви Божией. И даже тот, кто на службе клюёт носом, но сопротивляется сну, имеет немалую награду. Стасидия[166] в храме – не для сна, на это у тебя койка в келье стоит. Как-то раз двое мирян приехали на Афон и попали на всенощное бдение. Они всё бдение проспали в монастырской гостинице, а в храм пришли уже перед славословием[167]. Монах в соседней стасидии то и дело клевал носом, но старался не заснуть. Один из мирян, увидев это, говорит другому: «Гляди, монах дрыхнет!» На что тот ответил, как благоразумный разбойник[168]: «И не стыдно тебе? Мы столько часов спали и только сейчас пришли. Что, думаешь, он не мог пойти к себе в келью поспать? Конечно, не на перине, но хоть на топчане каком-нибудь».

– А я, геронда, не испытываю радости от богослужения.

– А нам всё радость нужна? Ты находишься в храме ради Христа – а при этом стоишь в стасидии, опираешься на подлокотники, отдыхаешь. Размышляй так: «Христос распростёр руки Свои на Кресте, а я стою, молюсь, да и ещё и отдыхаю при этом!..» Говори себе так, и перестанешь унывать на службе.

– Геронда, а во время службы можно посидеть?

– Если трудно, можно немного посидеть. Но если можешь, лучше молись стоя. Это нужно делать не потому, что «так положено», а от души. Если предписывать себе: «Я должен пойти в церковь, встать в стасидию, смотреть в пол и стоять не шелохнувшись», это всё получится искусственным, шаблонным.

– Часто, геронда, я не могу сосредоточиться в церкви, потому что от долгого стояния начинают болеть ноги. Что мне делать?

– А ты вспоминай деревянные колодки, в которые забили ноги Христа, и говори: «Слава Богу за то, что мне больно». Тогда будешь забывать свою собственную боль, сердце твоё усладится и молитва станет сердечной.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Об участии в таинстве Божественной Евхаристии

Таинства переживаются личным опытом

Геронда, когда я молилась на Литургии, меня до дрожи проняло осознание того, что Христос распялся ради меня, и я подумала: «Господи, а что я сделала для Тебя?» Скажите, геронда, что я могу сделать в благодарность Христу?

– Достаточно того, что ты это переживаешь. Христос был распят, Он принёс Себя в жертву за нас и теперь даёт нам Свои Тело и Кровь. Человек, когда размышляет об этом, должен пламенеть.

– Геронда, как проникнуться таинством Божественной Евхаристии?

– Живи Божественной Евхаристией. Чтобы проникнуться этим великим таинством, нужно уверовать в то, что здесь и сейчас присутствует Сам Христос. И не поверить только, а жить этим.

– Геронда, что мне поможет сосредоточиться во время Литургии?

– В Божественной Литургии участвуют святые ангелы. «А́нгельскими неви́димо дориноси́ма чи́нми»[169], – поём мы. Думай о том, что происходит в этот момент, внимательно слушай прошения ектений и от сердца молись: «Господи, помилуй!» Сколько же драгоценных «Господи, помилуй» вы пустили по ветру! Полный клирос выводит красивые «Ки́рие, эле́йсон», множество сестёр этим услаждается, а десятки сердец остаются безучастными. Но какая от этого польза? И даже если ваше внимание сосредоточено на молитве Иисусовой, но в ней нет боли и сострадания, – всё это бездарная растрата.

– Геронда, на всенощных бдениях я так утомляюсь, что к началу Литургии у меня сил почти нет.

– В этом нет ничего удивительного, но нужно бороться. Если проявишь терпение и станешь себя понуждать, придёт помощь от Бога и почувствуешь прилив сил. Преодолеется усталость, и даже после бдения спать не захочется, такое ощутишь расположение к духовным занятиям, что хватит на весь день.

– Геронда, во время Литургии разрешается сидеть?