Словацкие повести и рассказы

— Стало быть, замужем, — и никак не могу этого осознать.

— Год уже!.. — отзывается тот.

— Год… — повторяю про себя, и такое у меня чувство, будто голову мою сдавили тисками.

А щеголь, словно меня это не касается, добавляет, глядя на арку моста:

— За Запоточного вышла.

Повторить имя я уже не мог. Меня словно душили, в горле царапало так, точно я проглотил рыбью кость. Язык не поворачивался, словно я наглотался половы. Не в силах выдавить из себя ни звука, я молча смотрел на опечаленное лицо молодого человека. Он явно грустил по Магдалене.

Вероятно, внешне я держался мужественно. Но на сердце мне лег камень, а сам я весь словно оледенел, хотя льда уже не было и в помине — повсюду на деревьях лопались почки и мир, казалось, вот-вот расцветет, как цветок.

— И вас это не трогает? — удивляется мой знакомец.

— Что же тут особенного? — отвечаю с притворным равнодушием, едва сдерживая слезы.

— В таком случае… — И он протянул мне на прощанье руку.

— А вы куда? — спрашиваю, хотя меня это вовсе не интересует.

— Иду по делам. Но, верите ли, с того дня, как Магдалена вышла замуж, ничто меня не радует. Уехать бы куда-нибудь подальше, забыть ее. До сих пор не могу себе простить — почему я не молил бога о том, чтобы Запоточный свернул себе шею. Как ненавижу я этого мужлана, он силой принудил ее уступить. Если б я только мог, убил бы его, да вот духу не хватает.

Невмоготу мне стоять и слушать его, в голове теснятся совсем другие мысли. Я порывисто пожимаю ему руку и даю понять, что тороплюсь.

В действительности же теперь мне нечего делать в деревне за мостом. Можно ехать в другом направлении. Я даже придумал, что ответить щеголю, если он спросит, куда это я. Скажу — сперва в город, на кружку пива.

Но он ни о чем не спросил, и я, рванув поводья, помчался через городок на Вышний Кубин, а оттуда — к Лештинам. Там находился дом Запоточного, хозяйкой которого была теперь Магдалена.

Я уже не представлял ее себе с мерою в руках. И улыбка словно потускнела. Видел я лишь ясные ее глаза, ее прищуренные глаза.

Дорогой я непрестанно твердил:

«Стало быть, она жена Запоточного. Клятва в лесу при луне была для нее лишь забавой. Отчего не поводить за нос легковерного парня, отчего не вскружить голову красным словцом? Для меня эта клятва в лесу обернулась двумя годами тяжелого, упорного труда, а она…»

Тут я остановился, язык не поворачивался упрекнуть Магдалену в том, что она нарушила данное обещание. «Наверняка ее принудили, — подумалось мне, — и все же она не должна была уступать. А вдруг любовь ее с моим отъездом угасла, и она спокойно вышла замуж за такого богача, как Запоточный? Что, если она не поверила мне, бродяге?»

При мысли об этом я скрипнул зубами и угрожающе произнес над головами моих коней:

— Магдалена!

Лошади восприняли это как приказ, но, не поняв его, смятенно затрясли гривами.

— Эх, Магдалена, — произнес я снова, думая о доме, который строил для нее, и о поле, которое собирался для нее купить.

Я и сам толком не знал, зачем еду в Лештины. Мне нечего там делать. Незачем ехать к замужней женщине. Я не собирался ни мстить ей, ни обольщать ее. Но чем разумнее приводил я доводы, тем дальше уносил меня мой гнедой.

Наконец добрался я до Вышнего Кубина. Местечко я знал плохо. Всего два раза приезжал я сюда к одному лесоторговцу, чтобы забрать у него партию кругляка, который он поставлял жилинской лесопильне. Но дом Йожки Грегуша запомнился мне хорошо. Он стоял за костелом и кладбищем, как раз на перекрестке дорог. Дорога к нему лежала через косогор, и, хотя я сидел верхом на коне и не чувствовал ни малейшей усталости, все же с облегчением перевел дух, когда мы перевалили через холм и подъехали к воротам.

Отправляясь в Лештины, я решил первым долгом потолковать с Грегушем. Кто лучше него мог рассказать мне, как обстоят дела? Натянув поводья и осадив коня, я обнаружил, что двор пуст. В тот же миг из раскрытого окна донесся детский плач. Жалобный голосок пронзил мое сердце, и я уж было собрался заглянуть внутрь, как вдруг из калитки соседнего дома вышла на дорогу молодая женщина и завернула к Грегушам. Я пристальней вгляделся в ее лицо. Она стыдливо потупила глаза, наклонила голову и от смущения уставилась на одно из ведер, в которых несла воду. Вода на ходу плескалась, и на поверхности ее играли солнечные блики. Истомленные жаждой кони вытянули шеи.

Молодка намеревалась молча пройти мимо, но я остановил ее вопросом:

— Грегуш дома?

— Моего мужа ищете? — ответила она вопросом на вопрос и взглянула на меня более приветливо. — Его нет, он на пахоте, — прибавила она и направилась с тяжелыми ведрами во двор.

Она явно не узнала меня. Но я не обиделся — ведь мы встретились лишь однажды, в тот раз, под горой, когда собирались жечь купальские костры. Зато как я удивился, что подружка Магдалены вышла за Йожку Грегуша и никто не встал им поперек дороги, никто не чинил помех.

Спешившись, я привязал лошадей к изгороди и последовал за хозяйкой.

— Вы, верно, не узнали меня? — обратился я к ней в сенях.