Словно распустившийся цветок

– Быть может, мне следовало подождать, пока кто-нибудь должным образом не представил бы нас друг другу, но, с другой стороны, вы ведь могли бы счесть нового приходского священника претенциозным, если бы он не пожелал познакомиться с одной из своих прихожанок? – Он похлопал по своему футляру, который висел у него на плече крышкой назад. – Я вижу, что вы – ботаник, и мне нравится думать, что я тоже им являюсь. Но потом я рассудил, что, быть может, вы желаете совершить прогулку в мире и покое и сочтете вторжение в вашу приватность актом невежливости…

Сделанная им пауза подразумевала некое извинение, хотя я никак не могла взять в толк, за что он, собственно, собирается просить прощения.

– Теперь я и сам вижу, что мне просто надо было пройти мимо, как я и собирался изначально. Вот только… я рассчитывал пополнить свою коллекцию еще несколькими образцами, и мне стало интересно, уж не ястребинку[21] ли вы держите в руках?

– Ястребинку?

– У нее желтые, собранные в корзинку соцветия. – Он многозначительно смотрел на мою калистегию.

– Да… но это, – я подняла цветы повыше, чтобы ему было лучше видно, – калистегия заборная.

Он завозился с крышкой своего футляра, из которого извлек потрепанный экземпляр «Флора Британии» Хукера. – Я пока еще не очень разобрался, как пользоваться этими сравнительными таблицами…

– Пожалуй, вам бы больше подошел иллюстрированный справочник. – Будь у него нечто подобное, он бы ни за что не перепутал ястребиную траву с калистегией.

– Пожалуй. Но ведь я – приходской священник, хотя мне бы уже полагалось быть экспертом в ботанике к этому моменту. По крайней мере, так думают окружающие. Похоже, люди полагают, что служитель церкви просто обязан проявлять интерес ко всем творениям Господним. Не то чтобы я не проявлял подобного интереса. Вовсе нет. Уверяю вас, мне крайне интересно. Но вы не поверите, если я расскажу вам, какие неприятности поджидали меня в моем прежнем приходе из-за того, что я не выказал должного интереса к этому предмету.

– Несмотря на то что думают окружающие, для того, чтобы в должной степени овладеть этим предметом, требуется некоторое время.

Он вздохнул:

– Это я уже понял. – По губам его скользнула робкая улыбка. – Как понял и то, что я не совсем еще безнадежен.

Теперь лицо его озарилось широкой улыбкой, и я в ответ не смогла сдержать улыбку.

– Вы давно гуляете?

– Около часа.

Он гуляет около часа, а результатов никаких. Его футляр был пуст.

– Почему бы вам в таком случае не взять себе несколько вот этих цветов? – Я отделила из букета пару калистегий и вложила их в его футляр.

– Это очень щедро с вашей стороны. Как, вы говорите, они называются?

Я повторила ему название цветка.

– Пожалуй, я и сам должен был это знать. Но, уверяю вас, что в проповедях я разбираюсь гораздо лучше, чем в ботанике.

Я тоже на это надеялась.

– Быть может, теперь мне стоит попытаться все-таки найти ястребинку, раз уж именно из-за нее я и отправился на прогулку.

– Если она еще цветет, то, пожалуй, вам стоит поискать ее близ Солтерсуолла.

Лицо пастора просветлело.

– Пожалуй, мне все-таки удастся добиться больших результатов в этом деле, чем я опасался! Не согласитесь ли вы… Мне, право же, неловко задавать вам подобный вопрос, ведь мы с вами едва знакомы, но, раз уж вы, как мне представляется, изрядно осведомлены о здешней флоре… Не согласитесь ли вы как-нибудь зайти ко мне домой, чтобы взглянуть на мою коллекцию?

– Отчего же нет. Соглашусь. – Мне будет любопытно взглянуть на экземпляры из Нортумберленда, коих я видела немного.

– В самом деле? В самом деле! Знаете… это очень любезно с вашей стороны. Благодарю вас. Полагаю… – Он перевел взгляд на дорогу. – Полагаю, мне пора отправляться на поиски той ястребинки, о которой вы говорили. До свидания. Надеюсь увидеться с вами в воскресенье.

Глава 5

Только после того, как я вернулась домой и поставила цветы в вазу, мысли мои вновь устремились к предстоящему вечеру. Я решила, что вполне могу надеть свое лондонское платье заранее, чтобы быть готовой к приезду дяди. Я не надевала его с прошлого года, и потому пришла в отчаяние, обнаружив, сколько пыли оно собрало на себя за это время. Вооружившись щеткой для волос, я взялась за дело, и вскоре, расчесывая и выколачивая, мне удалось привести его в более или менее божеский вид.

Но, как выяснилось, я успела позабыть о том, как мне не нравилось носить его – воротник показался мне слишком тесным, а рукава – чересчур узкими, но ведь я уже пообещала дяде, что надену его, так что оставалось лишь сцепить зубы и стойко переносить страдания. В моей комнате, выходящей на северную сторону, быстро темнело, и потому я решила сойти вниз, что и проделала, держа в руках научный трактат о британской ежевике.

Мне не хотелось попадаться на глаза отцу, а уж тем более мистеру Тримблу. Но, так как большая гостиная была чуть ли не до потолка завалена кипами прокладочной бумаги и гербарными прессами, то, чтобы присесть где-нибудь, мне предстояло либо переложить все это куда-то, либо отправиться в малую гостиную.