Словно распустившийся цветок

 — Да. О состоянии вашего здоровья. Я хотела спросить, действительно ли вы уверены в поставленном вам диагнозе. Мне нужно знать… в общем… понимаете, иногда растение считается стерильным, а потом вдруг однажды, весной, по совершенно непонятным и неизвестным причинам, снег тает, обнажая целые акры новых ростков. Вы понимаете, что я имею в виду?

 — Да. Но нет. Этот случай ко мне не применим. Я никогда не смогу стать отцом.

 — Но откуда вам это известно?

 — Я консультировался у нескольких докторов, и они совершенно уверены в своем мнении.

 — Мой отец – ученый, мистер Стенсбери, и я надеюсь, вы не сочтете меня неуважительно дерзкой, но однажды и он ошибся, причем в вопросах, которыми занимался всю жизнь.

 — Я ценю вашу заботу. Но, помимо врачебных диагнозов, можно сказать, я подверг теорию испытаниям на практике.

 — То есть… вы хотите сказать, что подтвердили ее опытным путем?

 — Если можно так выразиться. – Он сделал паузу и откашлялся. – Вы – очень необычная женщина, мисс Уитерсби. И должны понимать, что наш разговор нарушает все каноны светских приличий.

 — Я все прекрасно понимаю, мистер Стенсбери. И приношу свои извинения. Надеюсь, вы не сочтете необходимым оберегать мою тонкую душевную организацию, поскольку за последние месяцы я обнаружила у себя полное отсутствие таковой.

 Он рассмеялся:

 — Нет, все-таки брак с вами доставил бы мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Мы могли бы вызвать настоящий скандал, открыто провозглашая вещи, о которых не принято говорить вслух.

 — Действительно, жаль. Я всегда видела в вас родственную душу.

 — Благодарю вас. Я еще не получал таких комплиментов. Можете мне поверить, что, не будь я уверен в состоянии своего здоровья, то не стал говорить вам о нем.

 — Я очень рада. Вы не представляете, какое облегчение я испытываю.

 — Облегчение оттого, что я не смогу стать…

 — Да. Я… Я в полном восторге!

 — Хотел бы я сказать о себе то же самое.

* * *

 Мне не терпелось сообщить мисс Темплтон о своем открытии, и потому я поспешила в Додсли-Манор и спросила, не может ли она принять меня. Как только меня провели к ней в комнату, я выпалила:

 — Я нашла для вас прекрасного жениха.

 — Вы нашли прекрасного жениха для меня? Вы нашли прекрасного жениха для меня? Где?

 — Здесь.

 — Здесь? В Чешире?

 — Прямо здесь, в Оуэрвиче.

 — В город приехал кто-то новенький?

 — Нет.

 — Значит, я его знаю?

 — И довольно близко.

 — Я протестую. Ни один мужчина не входит в число моих близких знакомых!

 — Он идеально подходит для…

 — Но я уже говорила вам, что выйду замуж только за того, кто будет обожать меня… того, кто будет носить меня на руках весь остаток моей недолгой жизни.

 — А что, если я скажу вам, что вы выйдете замуж и проживете столько, сколько отвел вам Господь, без страха умереть во время родов?

 — Не шутите такими вещами, мисс Уитерсби. Это жестоко с вашей стороны.

 — Я нисколько не шучу.

 — Вы же понимаете, что замужество за мистером Кэри меня нисколько не интересует.

 — Мистер Кэри? – Да ему сравнялось уже лет девяносто, и ни днем меньше.

 — И замужество за мистером Робинсоном тоже, поскольку я убеждена, что у него чахотка, пусть даже он не признает этого. Я не хочу, чтобы обо мне говорили, что я вышла замуж в предвидении скоропостижной смерти своего супруга. Это очень уж сильно будет смахивать на мошенничество, вы не находите?

 — Такая мысль никогда не приходила мне в голову.

 — На меньшее я не согласна просто потому, что могу не прожить достаточно долго, чтобы получить удовольствие от такого поворота дел. Я выразилась достаточно недвусмысленно, не так ли? Я выйду замуж за своего принца на белом коне.

 — Да, по этому поводу вы выразились достаточно ясно.

 — В таком случае, признаюсь вам, что теряюсь в догадках, кого же вы могли найти для меня.

 — Мистер Стенсбери.

 — Мистера… Стенсбери? – Она уставилась на меня в полной растерянности. – Но он же не… Он… Он сделал предложение вам. Я ему не нужна. А мое единственное условие заключается в том…

 — Да, я помню. Ваше единственное условие состоит в том, что жених должен быть влюблен в вас без ума.

 — Вот именно. Я знаю, что вы очень умны, намного умнее меня и, надеюсь, не обидитесь, если я скажу, что не понимаю, каким образом мистер Стенсбери отвечает этому условию.

 — Он не любит меня. Он любит вас.

 — Тем не менее, предложение руки и сердца он сделал вам.

 — Только потому, что он не может иметь детей, и он решил, что, раз уж я намного старше обычной дебютантки[72], то не стану особенно возражать.

 — Он не может… Что вы имеете в виду, когда говорите, что он не может иметь детей?

 — Я имею в виду, что он не способен зачать их.

 — Не способен… – Она недоуменно нахмурилась, а потом ахнула и чело ее разгладилось. – Ох. Ох! Он не способен. Вы это хотите мне сказать?

 — Да.

 — Ага. Понимаю. И он решил, что это не особенно вас опечалит, поскольку вы уже в возрасте, но… при чем здесь я?

 — Вы здесь очень даже при чем. Он полагал, что вы и не взглянете в его сторону, если узнаете его тайну.

 — Но это же нелепо! Разумеется, когда он только появился здесь, я сочла его грубым и неотесанным, как все и говорили, но теперь я узнала его много лучше.