Слово древней Руси

Бог мне свидетель и гроб Господен, что я во всех местах никогда не забывал русских князей[291] и княгинь, их детей, игуменов, бояр и детей моих духовных и всех христиан. Но во всех местах поминал их, вначале молился за всех князей, а потом и о своих грехах. Хвалю Бога, что сподобил меня, худого, записать в поминальную книгу в лавре Саввы имена князей русских, и ныне поминаются они на службах с их женами и детьми. Вот имена князей: Михаил-Святополк, Василий-Владимир, Давид Святославич, Михаил-Олег, Панкратий Святославич, Глеб Минский. Записал имена только тех князей, каких помнил, о других всех русских князьях и о боярах молился у гроба Господня и во всех местах. Заказывал пятьдесят литургий за здравствующих русских князей и всех христиан, и сорок литургий отпели за умерших.

Пусть все читающие с верой и любовью это описание гроба Господня и всех святых мест примут мзду от Бога равно с ходившими в святые места. Блаженны те, кто видел и веровал, трижды блаженны те, кто не видел, но уверовал. Верою пришел Авраам в землю обетованную; поистине вера равна добрым делам. Ради Бога, братья и господа мои, не осуждайте мое худоумие и мою глупость. Да не хулите описание ради меня, гроба Господня и ради святых мест. Кто с любовью прочтет, тот мзду примет от Спаса Иисуса Христа. И Бог даст мира всем вам во веки веков. Аминь.

Примечания.

Путевые записки Даниила о его путешествии по святым местам написаны в самом начале XII в., почти в одно время с «Повестью временных лет». Они по праву стоят у истоков русского путевого очерка. Не случайно хожение Даниила (путевые записки в Древней Руси назывались хожениями) оказало большое влияние на все последующие путевые очерки XII–XVII веков и пользовалось большой популярностью у древнерусских читателей.

Даниил путешествовал около двух лет в то время, когда на территории Палестины и Сирии велись сражения между крестоносцами и арабским мусульманским населением. В 1099 г. было провозглашено Иерусалимское королевство, возглавлял которое предводитель Крестового похода Балдуин I. Показательно, что Даниил находил радушный прием как у крестоносцев, так и у старейшин арабских общин. В отличие от западноевропейских писателей той эпохи Даниил воздержался от восхваления боевых дел крестоносцев.

Текст публикуется по изданию: Книга хождений. Записки русских путешественников XI–XV вв. М., 1984. с. 204–254. Перевод и примечания Н.И. Прокофьева.

Поучение Владимира Мономаха [292]

Я, худой, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир[293], отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов… и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях[294], помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто[295], слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться.

Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил.

Ибо встретили меня послы от братьев моих[296] на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей[297], и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы — сами по себе будем, а ты — сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить».

И, отпустив их, взял Псалтырь, в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось[298]: «О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» — и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последние не понравятся, начальные хоть возьмите.