Слово о граде Путивле

Никто не сомневался, что вот-вот пожалуют в гости, поэтому горожане под руководством Олексы Паука занимались укреплением крепостных стен, починкой забрал, углублением рвов, деланием засек на дорогах в лесу. Нанялся на эти работы и Сысой Вдовый. Воислав Добрынич сдержал слово, обменял для друга половецкого жеребца на ведьмину кобылу вместе с телегой. Рано утром Сысой трусил сети, потом отдавал улов жене Оле, а сам теперь не бездельничал целый день, как было раньше, а запрягал кобылу в телегу и отправлялся зарабатывать извозом. Пока он рыбачил, жена его верхом ездила на кобыле по окрестным лугам и лесам, собирала травы. Поскольку она была равнодушна к рыбе, весь улов сразу продавала на рынке. Хотя русский язык знала плохо, торговалась умело, всегда брала свою цену. И во всем остальном она была напористая, способная постоять не только за себя, но и за мужа. Она быстро отвадила всех нахлебников, забрала долги, о которых Сысой вспомнил. Благодаря Воиславу Добрыничу и Васильку Терпилову, об Оле пошла слава, как о чудесной знахарке. Сперва народ побаивался ходить за снадобьями к иноверке. Подсобрав немного деньжат, Сысой окрестил Олю и женился на ней. Крестным отцом половчанки стал Воислав Добрынич, а крестной матерью – мать Василька Терпилова. Обращали язычницу в истинную веру в соборной церкви. Роспись церковных стен, иконы, золото, серебро и драгоценные камни окладов, церковной утвари и облачения служителей божьих и сами обряды крещения и венчания произвели на Олю неизгладимое впечатление. Не понимая почти ни слова из того, что говорил ей отец Феофил, она слушала его, приоткрыв рот и с таким восхищением и смирением, что размягчила обычно твердокаменного попа, и он даже подбодряюще улыбнулся Оле. А когда Феофил запел, когда его голос вознесся под купол и приобрел чудную сочность и душевность, вновьобращенная заплакала. Оля стала ходить в соборную церковь при каждом удобном случае, даже когда там не было службы, подолгу разглядывала внутреннее убранство. Если же служба была, она занимала место поближе к амвону, где пристало молиться только боярыням. Поп Феофил, требующий от паствы чинопочитания, для половчанки сдала исключение. Боярыни пороптали немного, но идти супротив его воли побоялись. Народ решил, что теперь у крещеной половчанки можно лечиться – и от больных не стало отбоя, потому что Оля за лечение плату не требовала: дадут что-нибудь – хорошо, поблагодарят словом – ничего в упрек не скажет. Она верила, что, если будет брать плату, болезни перейдут ей. В семье появился достаток. Особенно хорошо дела пошли после того, как Сысой Вдовый нашел икону Георгия Победоносца. Сразу по возвращению, на Якова, он отправился на реку со свечой, с которой стоял пасхальную заутреню. Сысой прикрепил к каждой сети по кусочку этой свечи, приговаривая:

– Как Пасхой народ шел в церковь, так теперь рыба иди в сеть!

Поставив последнюю сеть, он заметил застрявшую в камышах икону. Найти ее – хорошая примета, значит, этот святой будет тебе покровительствовать. Сысой повесил икону в красном углу – и добро прямо попёрло в его дом. Он предлагал жене больше тратить денег на себя, на красивые наряды, но Оля предпочитала покупать скотину – овец и коров, которая считалась основой богатства у степняков. Вскоре посадчане забыли прозвище Вдовый и начали называть Сысоя Половчанкиным.

У других молодоженов – Ваньки Сороки и Анютки – тоже всё складывалось хорошо. Хотя муж и жена не шибко занимались хозяйством, деньги и еда в их доме никогда не переводились. Ванька поворовывал, как и раньше, а Анютка делала по дому только самое необходимое, чтобы оставались силы любить мужа. Ваньке больше и не надо было.

Зато у Никиты Голопуза и Дуни совместная жизнь не задалась. Муж колотил жену по поводу и без и изменял ей напропалую. Только перешел с девок на вдов и замужних женщин. Все чаще он начал находить работу в дальних селах и появлялся дома только на выходные. И свекровь старалась при случае попить крови из невестки. Сама замуж вышла «дырявой», и муж припоминал ей это кулаками до самой своей смерти, поэтому и ноги у нее болели. Теперь она вымещала прошлую боль на невестке. Дуня сносила все молча, потому что родителям жаловаться бесполезно, а показывать истязателям, как ей больно, не хотела, чтобы не дать им еще один повод для насмешек и издёвок. Она сходила к Акимовне и попросила приворотить мужа. Ворожея положила в горшок его волос и испекла в печи, чтобы Никита затосковал по дому и вернулся, а потом дала Дуне медвежий жир. Этим жиром надо было смазать влагалище, тогда мужу будет хорошо только с ней.