Слово о полку Игореве

Уже давно обращалось внимание на то, что «припвка» Бояна «ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божиа не минути» близка к одному из афоризмов позднейшего (конца XVII в.) списка Моления Даниила Заточника, к сожалению, не сохранившегося («Поведаху ми, яко той суд Божий надо мною, и суда де Божия ни хитру уму, ни горазну ни минути»).[Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1: Русская народная поэзия. СПб., 1861. С. 37; Жданов И. Н. Соч. Т. 1. С. 291. В. Даль приводит пословицу: «ни хитру, ни горазду, ни убогу, ни богату суда Божьего не миновать» (Даль В. Пословицы русского народа. М., 1957. С. 38). Скорее всего, текст Моления и Слова в данном случае возник под влиянием фольклора. По О. Сулейменову, «птица горазд» — петух (тюрк.: «кораз»). См.: Сулейменов О. Аз и я. С. 60–61.] В Слове эта притча — явно инородное тело. Она нарушает стройный двучленный ряд, внося в него повторение («ни горазду, не… горазду»). Вложенная в уста Бояна как особая «припвка», она, упоминая о «суде Божием», нарушает весь «языческий» колорит Песни об Игоревом походе. Образ «птицю горазд» (винительный отношения), т. е. знатока птиц,[Конъектуру «пытьцю» (кудеснику) Л. А. Булаховского, поддержанного А. А. Назаревским, трудно принять уже потому, что это слово не известно ни литературным памятникам, ни живому языку (Булаховский Л. А. Функции чисел в «Слове о полку Игореве»//Мовознавство. 1952. Т. 10. С. 121. Назаревский А. А. О некоторых конъектурах к тексту «Слова о полку Игореве»//В1сник Кшвського ушверситету. 1958. № 1. С. 46–47).] отсутствует в русской письменной и устной традиции. Его еще П. П. Вяземский связывал с Эннамом, птицегадателем, которому даже его птицы не могли предсказать погибель: [Вяземский П. II. Замечания на Слово о полку Игореве. СПб., 1875. С. 381; Manning С. А. Classical Influences on the Slovo//Russian Epic Studies. Philadelphia, 1949. P. 87–97. Б. А. Рыбаков сближает сентенцию Слова со средневековым способом гадания по птицам (Рыбаков. Русские летописцы. С. 458–459).]

…Эннам, гадатель по птицам.
Птицы, однако, его не спасли от погибели черной.
(Илиада II, 858-9, перевод В. Вересаева)

Не имеет аналогии в древнерусской письменной литературе и фольклоре образ князя Владимира, «закладывающего» уши при звоне мечей. Попытка Д. Д. Мальсагова объяснить это место Слова практикой закрывания ворот на Кавказе «иглами» (балками) чрезвычайно искусственна.[Мальсагов Д. Д. О некоторых непонятных местах в «Слове о полку Игореве» // Известия Чечено-Ингушского научно-исследоват. ин-та истории, языка и литературы. Грозный, 1959. Т. 1, вып. 2. С. 159–162. Сходный перевод («Затыкал проушины») дает С. Н. Плаутин (Плаутин. Слово. С. 15, 40, 41). Объяснение Мальсагова недавно приняли Д. С. Лихачев (Лихачев. Изучение «Слова о полку Игореве». С. 38) и Б. А. Рыбаков (Рыбаков. Русские летописцы. С. 462).] Зато известно, что проплывавшие мимо острова сирен спутники Одиссея затыкали воском уши, чтобы не слышать их пения: «Ты ж, заклеивши товарищам уши, смягченным медвяным bockom, чтобы слышать они не могли» (Одиссея, 12-я песня, стих 47–48, перевод В. А. Жуковского).[ «Заткнул всем сопутником моим уши» (Одиссея. Героическое творение Омира. М., 1788. С. 296–297).] Впрочем, на этом сопоставлении нельзя настаивать. Выражение «заложить уши» хорошо известно в живом языке[Даль. Толковый словарь. Т. 1. С. 585.] и могло проникнуть в Слово без какого-либо литературного влияния.

Склонный преувеличивать следы античной традиции в Слове П. П. Вяземский приводит еще некоторые параллели, которые следует рассмотреть. Так, «счи Трояни» (чтение H. М. Карамзина) он сопоставляет с Троянской войной. Образ девы Обиды с лебедиными крылами ему напоминает Елену, дочь лебедя — Зевса, которую Еврипид в «Андромахе» называет «обидой».[Вяземский П. П. Замечания на Слово о полку Игореве. С. 97, 188–190. Ср. библейское выражение «и прозва имя кладязю тому обида, обидяху бо его» (Быт. 26: 30). Фольклорные параллели к образу Девы-Лебедя см.: Орлов А. С. Дева-лебедь в Слове о полку Игореве (параллели к образу)// ТОДРЛ. М.; Л., 1936. Т. 3. С. 27–36. Ю. А. Щербаков, развивая тезис П. П. Вяземского, переводит «рища въ тропу Трояню» как «искать путь в Трою», т. е. «искать путь к победе». Упоминание о «деве-обиде» он относит к предполагаемой им (но не отраженной в источниках) распре Игоря со Святославом Рыльским. «Вечи Трояни» («вече Троянское») для него — «последнее вече» в Киеве, состоявшееся в 1068 г. Все это догадки, не имеющие никакой опоры в источниках (Щербаков Ю. А. Общественная проблематика «Слова о полку Игореве» в свете использования образов и картин гомеровского эпоса // Некоторые вопросы методики преподавания истории и обществоведения в средней школе. Краснодар, 1968. С. 127, 131, 138–139).]