Слово о полку Игореве

Как видно из сопоставления, в деталях ничего общего между рассказами, кроме слова «жемчюг» и черного покрывала как предвестника несчастья, нет. Содержание же сна следует отнести за счет обычных дурных примет в сновидениях. Но такое совпадение еще не дает основания говорить о взаимосвязи памятников. Мотив вещего сна слишком хорошо известен и церковной литературе, и фольклору, и памятникам художественной исторической прозы. Жемчуг же в обоих памятниках упомянут в совершенно различных контекстах. Поэтому когда Д. С. Лихачев говорит, что речь идет не о влиянии одного памятника на другой, а об «общности верований и представлений», то он недалек от истины.[Лихачев Д. С. Сон князя Святослава в «Слове» // Лихачев. «Слово» и культура. С. 231. Ссылаясь на Д. С. Лихачева, Б. А. Рыбаков считает, что сон князя Мала был «отголоском» Слова (Рыбаков. «Слово» и современники. С. 23). У Д. С. Лихачева, как мы видим, мысль иная.]

Б. А. Рыбаков выдвинул смелое предположение, согласно которому некоторые сюжеты миниатюр Радзивиловской летописи навеяны Словом о полку Игореве. Воздействию этого памятника мог подвергаться иллюстратор киевской летописи конца XII в., владимирский художник из окружения Всеволода или его ученого сына Константина в 1200–1212 гг. «Теоретически» допускает Б. А. Рыбаков влияние Слова и на самих творцов Радзивиловского списка (XV в.), но считает это допущение маловероятным.[Рыбаков. «Слово» и современники. С. 20.] Итак, какой же материал миниатюр, по мнению Б. А. Рыбакова, мог быть извлечен из Слова, а не из текста летописи? Первая миниатюра изображает в полном соответствии с текстом летописи захват полоцких веж (л. 232 об.). На миниатюре видны два князя: Игорь и Всеволод, которых упоминает летописец. На второй изображено начало боя. Там мы видим князя и воина, стреляющих из лука. И этот мотив взят из летописи («и сняшася с ними стрелци»). На третьей видно, как половцы одолевают русских воинов, лошади и люди повержены («друзи с коней сседоша, кони бо бяху под ними изнемогли и побежени быша»). Еще один русский воин отстреливается из самострела. В четвертой Б. А. Рыбаков усматривает рассказ о том, как Игоря в левую руку ударяет половчанин, а затем князь пленен половцами. Человек же в княжеской шапке продолжает отстреливаться из лука. Это уже нечто необычайное, ибо «ни один из мастеров Радзивиловской летописи не дерзал изобразить князя с луком». Изображение навеяно Словом, где о Всеволоде сказано «прыще-ши на вой стрелами». Конечно, Всеволод не был простым лучником, он лишь отдавал приказания лучникам. Миниатюрист просто неверно понял текст Игоревой песни.[Рыбаков. «Слово» и современники. С. 18, 19.] Все это в лучшем случае чистая догадка. Лук в руках князя необычен, но он является естественным следствием летописного текста и второй миниатюры. Отождествление князя с луком с Всеволодом — простое допущение Б. А. Рыбакова (хотя оно и не исключено). Возможно, перед нами три эпизода рассказа о пленении Игоря (сначала он бьется из лука, затем в его щит попадает копье половца, затем его пленяют). Впрочем, воин со щитом без шапки, и его можно не отождествлять с Игорем, тем более что в летописи говорится, что княжеская дружина была «язвена» (изранена). «Лишней» же эту миниатюру (в противовес Б. А. Рыбакову) назвать нельзя, ибо она посвящена особому эпизоду — пленению князя, который есть в летописи.

Далее Б. А. Рыбаков переходит к следующей (пятой) миниатюре (л. 234 вверху) и видит в ней иллюстрацию к «Злату слову» Святослава, приветствие киевским князем одного из прибывших к нему князей. На миниатюре тщательно вырисована посадка на коней, изображены два князя в соответствии с двойственным числом Слова («вступита, господина, в злата стремень»). Здесь все запутано, хотя миниатюра предельно ясна. В ней говорится, как князь Владимир Глебович «выехал из города» (по летописи). В левой части миниатюры он садится на коня, в правой — выезжает. И только. Все остальное «от лукавого».[Заметим путаницу у Б. А. Рыбакова. То у него Святослав приглашает какого-то князя, то автор Слова от имени Святослава обращается к двум князьям (Там же. С. 20–21). Надо было бы выбрать что-либо одно.]Никакого Святослава.