Слово о полку Игореве

Действие „Слова о полку Игореве“ с начала — выступления князей в поход — до конца, рисующего возвращение Игоря из плена, изображается на фоне природы, причем с особым вниманием, с особой конкретностью автор описал ту степь, в которую русские войска вступили, перейдя „шоломя“, скрывшее от них „Рускую землю“. Академик А. С. Орлов мастерски собрал в одну картину разбросанные по тексту „Слова“ „реалии“ этой степи (стр. 13—14). Степной пейзаж все время стоит перед глазами читателей; они следят за движением русского войска по „чистому полю“, а половцев „неготовами дорогами“; видят вместе с автором, как вслед за войсками хищные звери приближаются к полю битвы в ожидании добычи; вглядываются в туман, скрывший „русичей“ на будущем поле битвы; слушают „говор галичь“, возвещающий наступление утра; гордятся добычей, разбросанной по „болотам и грязивым местом“ после первой схватки с врагом. Пейзаж сопровождает и рассказ о трагической развязке похода, приобретая время от времени символический оттенок: наступает рассвет с кровавыми зорями, черными тучами, которые раскрываются затем как вражеские полчища, идущие действительно с юга — „с моря“; над полями поднимается пыль от многочисленных войск с конями, верблюдами, повозками. И вот картина меняется: „черна земля“ покрыта („посеяна“) костьми, полита кровью, и от этой реальной картины — прямой переход к символическому изображению народного горя: посев „тугою взыдоша по Руской земли“. Именно в этой степи читатель видит и траву, которая „ничить жалощами“, и в степных балках, по берегам речек, деревья, которые „с тугою к земли преклонились“. Реальной природе автор придал эти лирические краски.

Особенно широко развертывается картина природы, когда „Слово“ изображает бегство Игоря из плена, причем эта природа активно помогает беглецу.

Как видим, основная сюжетная линия „Слова“ вся проходит на фоне картин природы. Но и так называемые „отступления“ автора от этой линии — воспоминания о прошлом, речи Святослава, обращения к князьям — также не лишены элементов пейзажа. В воспоминаниях о крамольнике Олеге Гориславиче перед нами опустелая русская пашня, по которой „ретко ратаеве кикахуть“, на ней лежат „трупие“, над которыми „часто врани граяхуть“; в похвале Святославу „грозному великому киевскому“ — половецкая степь с холмами и яругами, реками и озерами, потоками и болотами; в речи бояр и затмение, истолкованное символично, и берег „синего моря“; в рассказе о смерти Изяслава — „серебреные струи“ Сулы и „болотом“ текущая Двина, окровавленная трава, на которой птицы крыльями прикрывают убитых, а звери (лисицы) им „кровь полизаша“.

Полусказочная форма исторически верного рассказа о Всеславе Полоцком показывает его то в „сине мъгле“, то на „кровавом берегу“ Немиги, посеянном „костьми руских сынов“, то в ночи „волком“ рыщущим. И в этом особом внимании автора к природе, окружающей его героев, — глубокое отличие „Слова“ от фольклора, в эпических жанрах несравненно меньше места уделяющего картинам природы, а в лирических использующего их только для изображения настроений человека.[578]

Характерное для автора „Слова“ восприятие той реальной природы, среди которой развертываются события, выражающееся в постоянном стремлении подчеркнуть ее связь с этими событиями, проявляется и тогда, когда обращение к стихиям и небесным светилам облечено в форму заклинания. Плач Ярославны, в котором уже давно исследователями отмечено соединение двух традиций — народного причитания, с одной стороны, и заклинательных формул, с другой, — обнаруживает, что автор продолжает сохранять как основной фон все ту же картину степи, где происходило сражение Игоря с половцами. Над этой степью веет „ветер, ветрило“, который здесь „мычет хиновьскыя стрелкы“ на русских воинов и который по степному „ковылию“ „развея веселие“ Ярославны; над степью палит солнце и мучит воинов жаждой „в поле безводне“ — на том участке степи, отрезанной от реки, куда оттеснили половцы русские войска, действительно изнемогавшие от жажды. Эта подлинная жажда ослабила силы „русичей“, что поэтически выразил автор метафорическим оборотом: „жаждею им лучи съпряже, тугою им тули затче“; в Каяле реке Ярославна хочет „омочить“ свой „бебрян рукав“...

Так обобщенным устным формулам заклинательных обращений[579] автор придает реалистичность, а в самом плаче как бы продолжает рассказ о несчастной битве, когда на русское войско сыпались „хиновьскыя стрелкы“, воины падали на ковыльную степь, а живые изнемогали от жажды, оттесненные врагами от воды. Плач Ярославны — пример творческого использования художественных средств народной поэзии в литературе.