Слово солдата

Ночью остановились на отдых в деревне Бутовщина. Деревня не спала. В темноте слышались торопливое движение и тревожный говор. Иногда раздавался детский плач, прерываемый раздраженным голосом матери. Со всех сторон доносились глухое мычание коров, визг свиней, всполошенные крики домашней птицы. Из дворов выезжали санные упряжки, нагруженные ящиками, мешками, узлами с одеждой и всякой домашней утварью. За ними шли старики, подростки, женщины, дети. Они смотрели на нас встревоженными глазами, и в их взглядах был один немой вопрос: «А что же будет с нами?..»

2

На рассвете 28 февраля отряд занял оборону в районе деревни Зачистье. Она расположена на возвышенности, доминирующей над окружающей местностью. 1-й взвод разместился в окопах по краю деревни, 2, 3 и 4-й выдвинулись на так называемые Репинские высоты, возвышающиеся в полукилометре от деревни. Погода стояла холодная, все вокруг было покрыто седой мохнатой изморозью. В этот день противник лишь изредка обстреливал деревню из крупнокалиберного пулемета. Но на Репинских высотах с самого утра завязался бой. Гитлеровская пехота наступала со стороны Пилатовщины. Перестрелка не смолкала весь день.

Утром неожиданно пошел снег, и стало теплее. В девять часов вдоль линии нашей обороны легли разрывы артиллерийских снарядов, а на поле показались два танка и пехота. Партизаны открыли огонь. Четвертым выстрелом из ПТР бронебойщик А. Горан повредил один из танков, и тот остановился. Другая же машина, круто повернув, пошла вдоль наших окопов, бешено строча из пулемета. Отряд стал отходить к деревне.

Но самый сильный бой разгорелся на левом фланге, где оборону держал 4-й взвод А. Бахмата. Здесь гитлеровцы пытались прорваться в тыл отряду и отрезать его от деревни. Взвод отступал последним. Его отход прикрывала небольшая группа партизан под командованием помкомвзвода Семена Махнача. Она закрепилась на высотке и отчаянно отбивалась. Раненые не выходили из боя, перевязываться было некогда, да и не имело смысла. Отважная группа являлась теперь единственным препятствием на пути противника и выполняла, свой долг до конца.

Вот что рассказал мне на другой день после боя Семен Махнач:

— Когда основные силы отряда были уже возле деревни, я скомандовал отход. Но отходить было некому. Из шести человек, бывших со мной на высотке, в живых осталось двое — я да легко раненный в голову Буяшов. Скатившись по откосу, мы побежали к деревне, но там, между домами, уже мелькали фигуры вражеских солдат. Четверо из них направлялись в сторону траншеи, где мы притаились. Буяшов из винтовки уложил двоих, двое других бросились бежать назад. Пройдя по траншее, мы укрылись на краю деревни в снежном сугробе у сарая, выжидая темноты. Надвигались сумерки. По полю ходили гитлеровцы, подбирая своих убитых и раненых. Метрах в сорока от нас, недалеко друг от друга, лежали два неподвижных тела, судя по одежде — партизаны. Три гитлеровских солдата остановились возле одного из них, рассматривая убитого, к ним подошли еще двое. Вдруг, прямо в центре этой пятерки, сверкнул огонь, и разрыв гранаты глухо прокатился по полю. Из стоявших там не осталось ни одного на ногах. Двое еще пытались ползти по снегу…

Ночью, обойдя деревню, Махнач и Буяшов пришли в отряд, который уже занял оборону восточнее деревни Шестерни, в нескольких километрах от Зачистья.

Взрыв гранаты, который видели Махнач и Буяшов, был последним мгновением жизни доблестного партизана Петра Сенчило.

А произошло все это так. Когда Горан из ПТР подбил один танк, а второй, вырвавшись вперед, пошел вдоль нашего переднего края, Сенчило со связкой гранат пополз ему навстречу и, выбрав момент, бросил ее под железное брюхо машины. Танк заглох и остановился. Отряд в то время уже отходил, и ранения Петра никто не заметил. Только Федор Деревоед, оглянувшись увидел, как Сенчило упал, и бросился к товарищу. Федор, рослый парень в матросском бушлате, обладал достаточной силой, чтобы вынести раненого Петра, но, не добежав несколько метров, упал, сраженный фашистской очередью.

Когда группа вражеских солдат подошла к Сенчило, тот еще был жив и, незаметно выдернув чеку имевшейся у него еще одной гранаты, взорвал их вместе с собой…

3

На другой день противник начал обстрел наших позиций из пушек и минометов, а потом, как и следовало ожидать, показались танки в сопровождении пехоты. Два из них, тотчас же подбитые бронебойщиками, остановились, а третий повернул назад. Пехота залегла. Началась частая стрельба. Несколько раз фашисты поднимались в атаку, но, натыкаясь на густой огонь партизанских пулеметов, откатывались назад.