Слово советского пацана. Бандиты, маньяки, следаки

В 1913-м степенный и не самый знаменитый, но перспективный столичный прокурор Оскар Виппер был командирован в Киев, на процесс, который станет самым известным в истории Российской империи. Это случилось в последний предвоенный год. Было важно, что Виппер — изысканно образованный юрист, сын директора Московского училища живописи, ваяния и зодчества. По всем признакам — не враг просвещения. Его могли считать объективным обвинителем. Судя по некоторым источникам, он понимал, что дело тупиковое, что без тяжких моральных потерь в этом случае не обойтись. Но от командировки не отказался.

Между тем по всей России (а особенно в Киеве) разгоралось небывалое антиеврейское, а заодно и антиреволюционное движение. «Православные христиане! Мальчик замучен жидами, поэтому бейте жидов, изгоняйте их, не прощайте пролития православной крови!», — такие прокламации распаляли воображение толпы. Активист молодёжной организации «Двуглавый орёл», студент Владимир Голубев обратился к киевскому губернатору с требованием немедленно выселить из Киева три тысячи евреев — тех, на кого укажут «настоящие патриоты». Начиналась громоздкая антисемитская кампания, которая косвенно била по революционерам и по всем, кто был недоволен самодержавием. А это — почти все российское студенчество, почти вся интеллигенция. Дело Бейлиса могло усилить черносотенное движение, преумножить ряды радикальных монархистов, которые стали бы противовесом для революционеров. Но в 1913 году выстраивать «борьбу за умы» на столь мрачных инстинктах как страх перед «ритуальными убийствами» все-таки было поздно. Это понимали и обвинители, которые сами не верили в тот мистический роман, который написало следствие.

Виппер поначалу пытался сохранять объективность, но, видимо, не выдержал накала процесса, хотя не исключено, что, кроме того, испытывал давление из правительственных кругов. Официально он держался версии, что Ющинский пал жертвой умышленного, давно задуманного жертвоприношения, специально приуроченного к закладке синагоги на кирпичном заводе. Надо ли говорить, какие антисемитские страсти возбуждала эта версия? В своей речи Виппер попытался смягчить риторику, отметив, что кровавые ритуалы встречаются в разных религиях, особенно в сектах. Но по евреям все-таки прошелся основательно, заявив, что в России «в их руках главным образом капитал», и что «мы чувствуем себя под их игом». Виппер признал, что улик против Бейлиса действительно немного, но — парадокс! — заявил, что слишком бурные протесты еврейской общественности являются главным доказательством виновности иудея. Прозвучало это неубедительно. Обвинитель стал объектом насмешек.

Бейлиса защищали не только талантливые адвокаты, но и такие лидеры общественного мнения как писатель Владимир Короленко — человек необыкновенной смелости, которую доказал при разных обстоятельствах, в разные времена, в том числе — после 1917 года. Обвинение проиграло и отдававший мракобесием богословский спор, и психиатрический диспут, не говоря уж о системе доказательств, которая трещала по швам. Присяжных намеренно выбирали в основном из простонародья, в надежде, что в их душах прозвучит «фанатическая» струнка. Но и они, несмотря на старания изобретательного Виппера, дали оправдательный вердикт. Вот и вышло, что катастрофой для власти стали не только дурно пахнувшая атмосфера процесса и средневековый стиль обвинений, но и явная слабость системы, которая неспособна довести до конца даже самые знаковые свои задумки. Оставалось устойчивое впечатление, что система уже не может исполнять даже царские указы.

Кто же убил Ющинского? На сей счет существует несколько версий, ни одна из которых не подтверждена. Видимо, это дело навсегда останется нераскрытым.

…После Февральской революции Временное правительство создало Чрезвычайную следственную комиссию по расследованию незаконной деятельности царских чиновников. Причем нарушения по делу Бейлиса выделили в отдельное производство. Шли проверки сотрудников министерства юстиции. Хотя, говоря по чести, главными виновниками того дурного, что поднялось в связи с этим процессом, были политики и пропагандисты. Судейские сыграли в этой истории роль второстепенную, хотя и неприглядную.

Главные события разыгрались уже во времена большевиков. Сначала арестовали министра юстиции Ивана Щегловитова. Его — как считалось, главного идеолога расправы над Бейлисом — казнили без процесса, во внесудебном порядке, во время Красного террора, в кущах московского Петровского парка.