Случай на Прорве

— Наказать-то она наказала, только не слишком ли строго?

— Как строго? — В глазах собеседника мелькнуло удивление. — За убийство жены строго?

— Жива она, Дмитрий Петрович, жива и умирать не думает, замуж во второй раз вышла, приедет скоро. На могилке своей побывает, — не удержался от легкого укола Вершинин.

— Как… жива?! — Пальцы старого следователя, разминавшие кусок воска, казалось, вдруг закаменели. — Не может быть, ее ведь все опознали тогда!

— Опознать-то опознали, да не она оказалась.

И Вершинин подробно рассказал Максимову о фактах, которые ему удалось узнать в последние дни.

— Вот так история, — Максимов покачал головой. — По правде тебе сказать, это дело меня самого за живое схватило. Долго тогда я им занимался. Одно из моих последних крупных дел было, поэтому и помню до сих пор фамилии. Когда всесоюзный розыск объявили ее мужу, я еще несколько месяцев бил во все колокола, искать заставлял, а потом на пенсию ушел по инвалидности. Работал немного на лесоторговой базе юрисконсультом, теперь не работаю, пчеловодством вот занялся…

— Дед, а дед, я узу́ плоглотила, — прервала его внучка, облизывая пальцы.

— Значит, вечером свечки будем зажигать, — погладил он ее ласково по головке. — Вот так и живу — сад, пчелы, внучка, уже вторая, с ней сижу. И что же теперь думаете делать? — спросил затем без всякого перехода.

— Думаю попытаться раскрыть это преступление, — Вячеслав с вызовом взглянул на Максимова.

— Ну-ну, попытайся, может, и получится у тебя, правда, маловероятно… Сам знаешь, почему. Но одно могу сказать — раз взяло тебя за живое, не бросай, делай, а то потом всю жизнь совесть мучить будет, дегтем на душе осядет, как у меня. Ты, наверно, думал, когда шел ко мне — вот, мол, портачи безграмотные работали десять лет назад, дело угробили, а оно ведь мне большого куска жизни стоило. Обстановочка тогда была, не дай бог — в неделю одно-два убийства. Нас два следователя работало — прямо задыхались. С восьми утра и до поздней ночи крутились, да не успевали, и все равно, если бы не ушел по инвалидности, еще не раз к этому делу вернулся бы.

Старик разволновался, привычным жестом быстро открутил крышку маленького стеклянного пенала и сунул под язык таблетку валидола.

— Вот так постоянно, особенно последний год, чуть понервничаешь, сердце сожмет, и не вздохнешь, — пожаловался он.

— Может, не стоит тогда говорить? — забеспокоился Вершинин, вставая.

— Стоит, стоит. Не зря ж ты ко мне шел. Помощь моя нужна, наверное. Постараюсь вспомнить, что смогу. Я ведь, Вячеслав Владимирович, и сам до конца не был уверен тогда. Смущал носовой платок, найденный в кармане платья убитой. На нем имя было: «Лида». Поломал я голову с этим именем. Всех подруг обошли, знакомых — ни одна ей такого платка не дарила. Так и осталось неясным, откуда он появился. Убедило меня одно — уж больно уверенно все ее опознали. Вот и закрыл, честно говоря, глаза на платок, а в нем, как теперь выясняется, и был ключ. Не зря все-таки сомнения меня мучили. Конечно, он сейчас так заиграл, а при деле приостановленном, да еще когда убийца вроде известен, в бегах находится, все по-другому смотрится…

— Неужели у вас не было другой версии? — прервал его воспоминания Вершинин.

— Были и другие, но они отпали после опознания трупа. В то время участковым по Окуневской зоне работал Шустов. Он считал, что убийство могла совершить группа ребят, проживавших в Окуневе. Народ отчаянный, все судимые. Эта версия в какой-то степени нами тоже отрабатывалась. Помню, оперативника с женой из города присылали, они под видом отдыхающих жили в селе.

— Это какой Шустов? — вновь перебил Вячеслав. — Не Федор ли Андреевич?

— Он самый, теперешний начальник уголовного розыска в отделе. Его тогда, кажется, через год, в управление взяли. Высшую школу заочно окончил, а оттуда вернулся сюда с повышением. Ты с ним свяжись, мужик дельный, о том случае он тебе многое расскажет, а я почти все забыл из-за болезней своих.

Максимов стал натягивать на лицо маску, дав понять, что разговор окончен.

Вершинин пожал протянутую ему жесткую ладонь.

— Молодой человек, а молодой человек, — услышал он брошенные вслед и приглушенные маской слова, — если выйдет у тебя, забеги на минуту, расскажи.

5. Первая удача

Жизнь подкинула Вершинину запутанное таинственное преступление. Вячеслав понимал, как мало шансов раскрыть его спустя десять лет, но решил попробовать. Смущала позиция Зацепина. Тот без особой радости воспринял желание подчиненного.

— Такое дело, пожалуй, не по зубам нам при теперешней нагрузке, — сказал он. — Поезжайте в областную прокуратуру, посоветуйтесь. Я уверен — они поручат его старшему следователю.