Случай на Прорве

— Такое я тоже читал. — Шустов встал, тень его закрыла почти всю стену. — Я так считаю: один участковый или один следователь в наше время ничего не сделают, ну, разве случайно. Раскрыть серьезное преступление могут только вместе — следователь, уголовный розыск, участковые. Работать должны в полном взаимодействии и при взаимном доверии. Следователь, ясно, — главная фигура, у него в руках все нити. Он дает указание, какую версию проверить, какую допроверить, какую отбросить. Фактически все мы работаем на него, и он не может без нас, и мы без него — ноль. А герои-одиночки розыска… — Шустов усмехнулся. — Сам ведь я работал не один год участковым, всю кухню знаю.

«О, самый подходящий момент перевести разговор в нужное русло», — решил Вячеслав и, как бы невзначай, поинтересовался:

— Вы где участковым работали?

— Лет десять назад по Окуневской зоне. Сейчас там Позднышев работает.

— Не жалеете о том времени? Спокойнее было, наверно, чем сейчас.

— Как сказать. Спокойствия и в те времена не чувствовалось. Ведь вскоре после войны работали. То, что сейчас чепе, тогда более или менее обычным казалось.

— Неужели не встретилось ничего серьезного, о чем и сейчас вспомнить можно?

— Как сказать. — Шустов улыбнулся. — И сейчас есть немало серьезного и тогда случалось. Много занимались мы с убийством одного майора. В отпуск он в Окунево приехал. Месяца через три раскрыли. Женщину у нас еще одну убили на озере, — немного помолчав, вспомнил он. — С этим делом тоже пришлось повозиться. А вообще-то я на своем участке больше профилактикой занимался да с самогонщиками сражался.

— За что же эту женщину убили? — спросил Вершинин, напряженно ожидая ответа.

— Постой… Это было где-то… ну правильно, лет десять назад. Двое окуневских рыбаков из озера, Прорва называется, вытащили сетями труп молодой женщины. Оказалось, была убита и брошена в воду. Я тогда на своих земляков грешил. А вышло — один городской жену туда привез свою и убил.

— Ошиблись вы, значит, тогда?

— От ошибок такого порядка в нашем деле никто не застрахован, лишь бы они слишком далеко не заходили, тогда худо. А впрочем, — Шустов немного помедлил, — я и тогда хотел потщательнее проверить свою версию, но бывший заместитель начальника райотдела Вальков запретил. Опознали ведь ее, и кончен разговор. А я, по правде говоря, и сейчас не совсем убежден, что правильно сделали. Мужа ведь ее тогда так и не нашли.

Вершинин посмотрел ему прямо в глаза:

— Интуиция вас тогда не подвела, Федор Андреевич. Муж-то оказался совсем ни при чем.

— Как так? — брови Шустова удивленно полезли вверх. — Почему ни при чем? Ты-то откуда знаешь?

— Проверил недавно я кое-какие детали по этому делу. К нему не только муж, но и жена никакого отношения не имеет. Жива она и здорова поныне.

— Погоди, погоди, — Шустов не мог скрыть изумления. — Как к тебе дело попало, кто надоумил им заняться?

— Кто надоумил, неважно. Важно другое — преступление осталось по сей день нераскрытым, убийца гуляет и, наверно, про жертву-то свою забыл. Сколько лет прошло.

И Вячеслав в который раз за эти дни со всеми подробностями рассказал, что ему удалось установить.

— Ну и ну, — поразился Шустов. — Вот так открытие. Теперь я обязан в отчете за текущий квартал поставить нераскрытое убийство. И поделом мне. Тоже виноват, — он рассмеялся. — А ты молодец, прирожденный следователь. Ведь как культурно подвел меня к нужному разговору.

— Так уж и прирожденный, — смутился от похвалы Вершинин. — Прирожденных следователей не бывает. Все постигается опытом.

— Нет, дорогой мой, бывают, — Шустов сразу посерьезнел. — Прирожденный, конечно, не в смысле с пеленок, нет. Здесь все — и нюх, и память, и интуиция, и, самое главное, желание работать по-настоящему, отдавать себя до конца. Ну да ладно, все это лирика, — Шустов уселся на краю стола. — Ты, конечно, ко мне не за этим пришел. Вижу, Вячеслав Владимирович, ты рвешься в бой. Но ведь знаешь, наверно, как кое-кто на это посмотрит.

— Знаю, — неожиданно вскипел Вячеслав, — поэтому к вам и пришел. — Все остальные о том убийстве слыхом не слыхивали, а вы за него в ответе, в случившемся доля вашей вины есть, и немалая.

— Прав, прав, — раздумчиво произнес Шустов, поглаживая тяжелый подбородок. — Доля вины моей там немалая. Давай попробуем поработать вместе. Может, и получится, хотя шансов, прямо скажем… — И он развел руками.

Вершинин сидел и радовался, радовался не подавая вида. Такой легкой победы он никак не ждал. Приготовился убеждать, доказывать, требовать, наконец, а Федор Андреевич взял да и согласился без всяких возражений, хотя прекрасно предвидит трудности. Их немало, одна только постановка на учет невесть откуда свалившегося нераскрытого убийства не всем придется по нраву.