Случай в Кропоткинском переулке

— Сегодня у нас — всенародный праздник. С утра к избирательным участкам идут труженики Страны Советов, чтобы выполнить свой гражданский долг. Отдавая голоса за кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных, они голосуют за дальнейший расцвет социалистической Отчизны, за новые достижения в коммунистическом строительстве, за счастье каждой семьи….

— Может, выпьем по рюмке за знакомство? — спросила Эльза, присаживаясь возле Юдина.

— Я не пью на работе.

— Рюмку коньяка можно, — прошептала она, наклонившись поближе, и в голосе её прозвучала не только убеждённость, но и зазывность. — А после работы можно прогуляться. Как ты? — От неё пахло духами и губной помадой. — Или ты дикий?

— Я нормальный. Можно и прогуляться. Почему нет?

— Никитишна! — позвала Эльза.

— Чего? — из дверей вышла крупная женщина с тяжёлыми розовыми руками, из-под её густо завитых волос с искусственной сединой свисали крупные янтарные серьги.

— Коньячку плесни нам, — Эльза подмигнула.

— После работы она шепнула на ухо напарнице про Юдина:

— Нюська, этот мужик мне нравится.

— Любовь хочешь закрутить?

— Такую любовь закручу, что и не раскрутить! — Эльза мечтательно закатила глаза.

На следующий день у неё был отгул, но она пришла в ресторан, чтобы увидеть Юдина.

— Слышь, художник, — окликнула она его, когда он вывозил из подсобки громыхавшую на разбитом цементном полу тележку.

— Чего надо?

— А ты не так сурово смотри на меня. Может, я за лаской пришла, — она игриво сощурилась. — Может, поцеловать тебя хочу, — постукивая заострённым башмачком о косяк двери, она заложила руки за спину и хитро улыбнулась. Вся поза её выражала высшую степень кокетства.

— Поцеловать? Меня? — Юдин остановился и вытер руки подолом грязной рубахи.

— А ты, что ли, откажешься? Скромный очень?

— Нет, только некогда сейчас мне… Как тебя? Я забыл.

— Эльза, — она обиженно отвернула голову в сторону. — Ишь ты, забыл… — она потопталась на месте и сделала шаг к Юдину. — Подруги называют просто Эля.

— Что ж, Эля. У меня дел тут часа на два. Приходи… Познакомимся поближе…

МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. ПОСОЛЬСТВО ФИНЛЯНДИИ

Смеляков стоял у будки возле ворот посольства.

Учебный процесс окончился, началась стажировка.

Теперь Виктор ощущал себя совсем иначе, было в нём гораздо больше уверенности, больше спокойствия. Это был уже далеко не тот Витя Смеляков, который пришёл в мглистое январское утро на пост и не мог совладать ни с нервным головокружением, ни с чувством беспомощности, ни с ежеминутным ожиданием чего-то ужасного.

Он чувствовал себя вполне на своём месте. Он научился размышлять, не отвлекаясь от наблюдения за улицей, он научился быть расслабленным, находясь в постоянном напряжении, он научился выглядеть беззаботным и равнодушным, будучи настороженным и взволнованным…

«А в армии-то на посту совсем не так всё было. Сейчас уж мне легко всё по полочкам разложить, а поначалу не мог… Там ведь и пространство ограниченное, и любой входящий обязательно документ показывает… Нет, тут совсем по-другому. Тут всех надо держать под наблюдением…Там было легче…»

Ему вспомнилось, как однажды на его посту в Генштабе появился генерал, обычный, нетерпеливый, глядящий сверху вниз. Смеляков не видел его раньше, всех сотрудников, проходивших в здание через тот подъезд, он помнил в лицо. Этот генерал был из чужих. Виктор физически ощущал, как его мозг начинал работать стремительнее при появлении чужого человека. Глаза пробегали по документу и, словно набросив на него невидимую сетку, собирали в считанные секунды сразу всю информацию, вычленяя неточности и несоответствия с эталоном… Подрагивая вторым подбородком, генерал протянул своё удостоверение. Виктор принял его левой рукой, другую держал свободно, чтобы можно было нажать на кнопку и выхватить пистолет из кобуры… Шрифт текста… цвет… тонкая вязь фонового рисунка… шифр… фактура бумаги… печать… чернила… подпись… фотография… Глаза в одно мгновение ощупали всё написанное и вклеенное в удостоверение. И вдруг… Точка! Точка после номера серии! Этой точки не должно было быть там! Фальшивка!.. Он надавил пальцем на кнопку, продолжая смотреть в документ, который в действительности уже не интересовал его. Теперь всё внимание он сосредоточил на самом генерале. Через пятнадцать томительных секунд боковая дверь распахнулась, и оттуда с топотом вырвался вооружённый наряд. «Стоять! Руки вверх! Не двигаться!»

Смеляков улыбнулся, вспомнив тот случай. «Генерал» оказался вовсе не генералом, а прапорщиком, переодетым в генеральскую форму. Он был «спутником». Так называли людей, которых посылали на посты во время проверочных мероприятий. Позже Виктору несколько раз попадались «спутники», но тот первый случай потряс его до глубины души. Для Виктора «генерал» был врагом, которого остановил он — Смеляков! — умело и вовремя. Собственно, не имело никакого значения, был ли враг настоящий или «проверочный». Любой такой случай означал, что солдаты бдительно несли свою службу и умело выполняли поставленную перед ними задачу…