Случай в санатории

— Я здесь как неофициальное лицо, — сказал Жиров. — Ситуация деликатная. Если рассказать всё как есть, путаницы только добавится. Доказать, что Евгения Семёновича усыпила, а потом напоила Уварова, или, например, его жена, практически нереально. Я уже вам говорил, никто не захочет разбираться в подробностях.

— Что же делать? — сказал Рыбин. — Я не хочу в тюрьму. Я готов уехать к чёрту на рога, чтобы про меня все забыли.

— Пока держитесь занятой позиции, — сказал Жиров. — В квартиру не поднимался, никого не подозреваю. Я вернусь в областной центр, постараюсь забрать дело к себе и закрыть за недостаточностью улик. Некоторое время придётся провести в изоляторе, но это лучше, чем срок. Нужно будет найти хорошего адвоката.

— Найду, — сказал Рыбин. — В моём санатории много влиятельных людей лечилось. Вы можете не сомневаться, Иван Иванович, я в долгу не останусь.

— Поговорим об этом в другой раз, — сказал Жиров. — Пока я ещё ничего не сделал.

Из машины он позвонил на городской телефон санатория.

— Будьте любезны, Наталью Сергеевну Уварову. Кто спрашивает? Из областной прокуратуры.

— Я слушаю, — сказала Уварова.

— Где в ваших окрестностях влюблённые проводят романтические встречи? — спросил Жиров.

— Возле моста через реку, — сказала Уварова. — По дороге на Ипатовку.

— Далеко от санатория?

— Чуть больше километра.

— Подходите, — сказал Жиров. — Я вас приглашаю. Отличная погода для купания.

— Хорошо, — сказала Уварова. — Выхожу.

Он приехал к мосту. Мост был старенький, деревянный, на таких хорошо признаваться в первой любви, подумал Жиров. Под мостом, на осыпи, было сооружено что-то вроде небольшого пляжа. Секс на пленэре, усмехнулся он, давно не было, со студенческой поры.

Уварова была одета в светлое свободное платье чуть выше колен. Она улыбнулась и жестом пригласила выйти из машины.

— Вы же без наручников, — спокойно сказала она.

— Я же не изверг, — ответил Жиров. — В какой-то мере даже соучастник. Красиво придумано, Селезнёва проводит вечер со мной и следователь автоматически попадает в пикантное положение. Браво!

— Рада, что вы оценили, — сказала Уварова.

— То есть хирург совсем вышел из-под контроля?

— Совсем, — сказала Уварова. — Мы и Карину ему подложили, а он всё одно — давайте деньги. Жаль, у меня поначалу были на него определённые планы. Но, увы, слюнтяй и размазня, а не мужик.

— Рыбин тоже слюнтяй? — спросил Жиров.

— Дорогой вы мой, Иван Иванович, — сказала Уварова. — А у нас, что, стареющих баб, был большой выбор? Сначала я хотела вовлечь во все эти игры своего мужа, но он умудрился завести роман с одной отдыхающей особой, когда только успел. Причём, роман серьёзный, намеревался со мной развестись и на ней жениться. В конечном счёте, остался один Рыбин: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила».

— Вы или мы? — сказал Жиров.

— Бросьте, Иван Иванович, — сказала Уварова. — Вы же не ханжа, первым делом по приезду в санаторий за мной начали ухлёстывать. Я — фанатка группового секса, очень давно, считайте, что нахожу в этом нечто мистическое. Своего рода лекарство против скуки окружающей жизни. И не я одна так думаю, поэтому у нас доброжелательный женский коллектив, я вам уже говорила об этом.

— Кадры — вечная проблема, — сказал Жиров. — На кого же решили заменить?

— На вас, Иван Иванович, — сказала Уварова. — Вы — мужчина интересный, одинокий. Да и нам с Селезнёвой пора в областной центр перебираться, засиделись мы в этой глухомани. Вы не волнуйтесь, на вашу жилплощадь не претендуем, разберёмся, где будем жить. И с работой у нас проблем нет, предложений хватает.

— Когда надоем, отравите? — спросил Жиров. — Или подставите, как Рыбина?

— Виктор, — Уварова сделала ударение на первом слоге, — сам во всём виноват. Не надо было затевать историю с бывшей женой, с этой несчастной беременностью, исподтишка, тихой сапой. Мы же не звери, сказал бы честно, девчонки, мне это всё это надоело, отпустили бы его с миром. И переговоры с Женей он по-идиотски вёл, заявил бы сразу, денег не дам, не рискнул бы этот алкаш скандал устраивать. Испугался Виктор за своё местечко в Москве, которое ему Наташа пообещала, думал улизнуть, а бабы пусть отдуваются. Это, простите, называется предательство.

— Неужели Рыбин действительно ночью беседовал с покойным хирургом? — удивился Жиров.

— Разумеется, нет, — сказала Уварова. — Початую бутылку коньяка, которая стояла в кабинете Рыбина в санатории, я привезла с собой. Женя уже спал, во время поминок Лена насыпала ему в бокал с соком сильное снотворное. Был риск, что он мог заснуть за рулём, но этого не произошло. С помощью клизмы я ввела коньяк в организм Жени, дальше, надеюсь, объяснять не нужно.

— А если бы вас кто-нибудь увидел? — спросил Жиров.

— Ночью, в спящем посёлке? Сказала бы, что его любовница. Лена бы подтвердила, о том, что у них семья разваливается, вся округа знала. Объяснила бы очень просто, приехала, а кавалер никакой, спит, развернулась и уехала.

— На какой машине вы приезжали? — спросил Жиров.

— На служебной «Волге» Рыбина. Виктор когда-то сделал для меня дубликат ключей.