Случай в санатории

Не был он уверен и в том, что это действие оценят с благодарностью. С другой стороны, миссис Марпл совала везде свой нос с такой пролетарской неуклюжестью, что не заметить это было невозможно. Особенно в ситуации убийства, подумал Жиров. Они нервничают, он на секунду представил себе директора Рыбина и голых Уварову и Селезнёву, они варят на костре колдовскую похлёбку и гневно разводят руками, и расхохотался, интересно, откуда вызнали, что я работаю в прокуратуре? Впрочем, я на водолаза похож, как распутный монах на блаженного святого. Земля маленькая, сказал Жиров вполголоса, трудно спрятаться скромному труженику Уголовного Кодекса, не пора ли повторно позвать Наталью Сергеевну в танцевальный зал?

— Иван Иванович! Как удачно, а я как раз собирался зайти к вам в номер…

Жиров повернулся. По дорожке подходил высокий худощавый человек в хорошо отутюженном костюме, с лысинкой, тщательно зачёсанной седыми волосами.

— Рыбин Виктор Петрович, директор санатория. А я вчера был на совещании в областном центре, меня ваша начальница Альбина Васильевна спрашивает: «Ну, как там мой Жиров?», а я ни сном ни духом. Что же вы сразу ко мне не подошли?

— Да я как-то, — замялся Жиров. — Чего начальство беспокоить попусту…

— Поселились нормально? — спросил директор. — У вас лечащий врач кто, Селезнёва?

— Она, — сказал Жиров. — А на процедуры к Уваровой хожу.

— Замечательные специалисты, — сказал Рыбин. — Если какие проблемы, подходите ко мне в кабинет без стеснения.

— Хорошо, — сказал Жиров. — Рад знакомству!

— Ну, я побежал, — директор едва не подпрыгнул на месте. — А то знаете, всё дела-дела.

«Вот и познакомились, — подумал Жиров. — Казанова ты наш драгоценный!»

— Завтра процедур не будет, Иван Иванович, — сказала Уварова. — Утром всем коллективом едем на похороны Натальи Степановны. Положено на третий день, но в интересах следствия тело проходило исследование.

— Печальное это занятие, я имею в виду похороны, — сказал Жиров. — Я тут случайно встретил Виктора Петровича, но соболезнование высказать не решился, вдруг не так поймёт.

— Вот у вас профессия, Иван Иванович, — покачала головой Уварова. — Даже в отпуске дело себе находите. И что же вы ещё разнюхали?

— Да ничего выдающегося, — сказал Жиров. — Некоторые отдельные личности переживают по поводу морально-нравственной обстановки в санатории, но, наверное, это признаки старческого маразма. Их, как вы выразились, к делу не подошьёшь.

— Да нет никакого дела, Иван Иванович, — напористо сказала Уварова. — Мало ли чего там судебному эксперту спьяну померещилось.

— Может быть, — сказал Жиров. — Как насчёт вечерней прогулки в парке?

— Сегодня я не в настроении, — сказала Уварова. — Давайте завтра, после поминок. Я зайду к вам в номер.

А не прогуляться ли мне за водовкой, подумал Жиров, погода хорошая, пройдусь до посёлка и обратно, что-то поднадоел мне санаторный режим, да и процедур завтра не будет. В каждом деле всегда наступал момент, когда он ощущал себя охотничьей борзой, завидевшей добычу. Ноздри нервно раздувались, было страстное желание сорваться с места в карьер и схватить за глотку. В этот момент всегда нужно было остановиться и замереть в ожидании. Несколько витиевато он называл это положение — неприступный Будда, тот, кто не суетится, не совершает ошибок.

Как многие сотрудники прокуратуры, Жиров брал взятки, очень редко и обычно борзыми щенками. Он не считал такой подход зазорным, и нарушал служебную этику только в тех случаях, когда вина человека была неоднозначной, например, запутался в долгах и покалечил настырного кредитора, или же хорошо понимал: если обвиняемый получит тот срок, который ему назначит суд, из колонии выйдет вконец опустившимся, моральным уродом. В таких случаях Жиров по мере возможности умалял обвинительную часть, разумеется, не бескорыстно, очень скромно, в виде ремонта старенькой тойоты или просто хорошего ужина в кабаке.

«Закон, что дышло, — нередко думал Жиров. — Куда повернёшь, туда и вышло». Данный случай в санатории всё больше убеждал его в беспомощности уголовного права перед такого рода ситуациями. Какой судья будет разбираться в тонкостях взаимоотношений, влепит срок за врачебную ошибку и поедут умная Селезнёва или милейшая Уварова подметать тайгу за казённый счет. Это, что, справедливо, если, конечно, отбросить в сторону высокие моральные ценности бывших строителей светлого коммунистического будущего. Не нравится бабушкам, что племянница блядью оказалась. А может у неё действительно муж полный мудак?

Он остановился покурить за воротами санатория и увидел на автобусной остановке миссис Марпл с огромным, на колёсиках, чемоданом.

— Что случилось, Зоя Павловна? — с искренним сочувствием спросил Жиров.

— Такое несчастье, — сказала миссис Марпл. — Старшую сестру госпитализировали. Она ведь в Москве совсем одна, дети за границей живут. Я пыталась дозвониться, телефон выключен, наверное, в реанимации.

«Невероятное совпадение, — подумал Жиров. — Надо же, как бывает».