Случай в санатории

— Мне нужно сообщить важную информацию, — сказала Зоя Павловна. — Я заходила, но вас не было в номере. Уже думала написать по дороге подробное письмо и отправить почтой.

— Весь во внимании, — сказал Жиров.

— Утром у меня состоялась продолжительная беседа с Евгением Семёновичем, мужем Селезнёвой. Нет времени рассказывать, как и почему я вызвала его на откровенность. Он уверен, лекарство, спровоцировавшее у Натальи Степановны инфаркт, той дала Уварова. Он подслушал разговор между ними, Рыбина советовалась в связи с беременностью, и в этой же беседе сообщила, что ребёнок от Виктора Петровича.

— Ему не померещилось? — сказал Жиров. — Сами же говорили, он пьёт как чёрт.

— Пьёт-то пьёт, — решительно махнула рукой Зоя Павловна. — Только он не так прост, этот хирург. Он заявил, что ему прекрасно известно об участии супруги во всех этих групповухах, более того, он считает естественную смерть мужа Уваровой два года назад весьма сомнительной.

— Просто заговор врачей, — сказал Жиров.

— Не вполне понимаю вашу иронию, — удивилась Зоя Павловна. — Евгений Семёнович убеждён, что именно Уварова — заводила во всех этих делах, её муж мог оказаться нежелательным свидетелем. Так что устранить его, насыпав какой-нибудь дряни в водку, весьма логично.

— Допустим, — сказал Жиров. — Не понятна роль самого Евгения Семёновича. Всё знал, но молчал. Что так?

— А вы не догадались? — сказала Зоя Павловна.

— Теряюсь в предположениях.

— Он решил их шантажировать, наш славный пьянчуга хирург. Предъявил ультиматум Рыбину, заплатите мне, я уеду, разведусь с Селезнёвой и (Зоя Павловна использовала грязное словцо) тут как хотите и с кем хотите.

— Вот это похоже на земную поверхность, — сказал Жиров. — Рыбин отказался платить?

— Хуже, — сказала Зоя Павловна. — Тянет резину. Подожди, с деньгами сейчас не очень, завтра-послезавтра. Селезнёва ему всю душу выматывает разговорами за жизнь и за судьбу. Я вам так скажу, Иван Иванович, исходя из моего житейского опыта, у людей пьющих зачастую обострённое чувство опасности. Голова-то плохо соображает, вот интуиция и подсказывает, где бы не упасть. Испугался Евгений Семёнович джинна, которого сам из бутылки выпустил, поэтому и передо мной исповедался. Боится, что отравят, сегодня решил у знакомого врача в посёлке закодироваться от алкоголя, вот как человека крепко завернуло.

— Ну, это никогда не помешает, — задумчиво произнёс Жиров. — Я имею в виду закодироваться.

— Мой автобус, — сказала Зоя Павловна. — Слава богу, успела вам всё рассказать. Вы уж держитесь, Иван Иванович, ситуация напряжённая становится.

— Профессионал, — Жиров приложил ладонь к виску. — Пойду кольт начищать.

Посреди ночи он проснулся в лихорадочном возбуждении. «Подъехать тайком на кладбище, посмотреть, кто как будет вести себя во время похорон? Успокойся, — он закурил сигарету. — Дурачка хирурга с явкой с повинной мне на хрен не нужно. Доказательства голословные, бред алкоголика, а вони будет на всю округу. Странно, что Рыбин до сих пор ему не заплатил. Жадный, Казанова, а, может, на самом деле с деньгами туго. Ладно, не суетимся, в любом случае дело идёт к развязке. Послушаем, какую песенку споёт на прогулке в парке Уварова».

Следующий день прошёл в томительном ожидании свидания. Жиров сходил пешком в посёлок, купил шампанского и водки, поспал после обеда. Погулял по парку, около семи заглянул в холл, где сидела дежурная медсестра.

— Уже час как разъехались после поминок, — сказала она. — Как жалко Наталью Степановну.

— Да, конечно, — ответил Жиров и отправился в номер. Выпил немного и незаметно задремал. Он проснулся в начале десятого, за окном было темно. Похоже, никто ко мне не придёт, подумал Жиров, кажется, меня развели как мальчишку.

Он оделся, походил кругами возле главного корпуса и направился к служебному флигелю. Неосвещённый домик возле пруда смотрелся не слишком гостеприимно. Чего же хотят, подумал Жиров, чтобы разгорячённый следователь ворвался и изнасиловал несчастную докторшу Уварову? Как-то это глуповато, так обо мне думать. Ну, хорошо, он развернулся и пошёл к себе, не хотите по добру, пообщаюсь завтра с пугливым пьянчугой хирургом.

— Не включайте свет, Иван Иванович, — услышал он голос, открыв дверь номера. Жиров присмотрелся, на кровати лежала голая Селезнёва.

— Я понимаю, что вы ждали не меня, — сказала Елена Николаевна. — Но Уварова не придёт. У неё, простите, месячные. Надеюсь, вы не станете кричать и звать на помощь милицию.

— Не стану, — Жиров сел на стул. — Может, сначала выпьем?

— Потом выпьем, — Селезнёва переместилась к нему на колени. — Хочу тебя.

Они лежат в обнимку в кровати. Селезнёва водит пальцем по его груди.

— Я же говорила, сорок пять — мужчина в самом расцвете.

— Есть ещё порох в пороховницах, — говорит Жиров. — Ты не поедешь сегодня к мужу? Как-то некрасиво, поминки были.

— Я сегодня дежурю, — говорит Селезнёва. — Побуду у тебя полчасика и пойду в кабинет.

«А поговорить, — подумал Жиров. — Хотя к чему слова? Действия важнее. Какой мне резон затевать дело с практически недоказуемым убийством?»