Случай в Семипалатинске

Иртыш переплыли уже в сумерках. На паром-самолет завели два одноконных экипажа. Вывели лодки, повернули бортом к течению, те начали смещаться на середину и потянули за собой паром. Лыков смотрел с интересом, он не видел таких переправ с командировки в Туркестан тринадцать лет назад. Они используются на реках с быстрым течением. На середине русла топят якорь, к которому привязывают канат. Другой его конец крепят к лодке. Матросы ставят ее носом против течения под особым углом, так что вода начинает толкать судно от одного берега к другому. Тут важно грамотно маневрировать, используя силу самого потока. К лодке привязан собственно паром, который постепенно пересекает русло и оказывается у противоположного берега.

Выгрузившись, арестная команда двинулась к нужному дому. Питерец с любопытством оглядывался по сторонам. Заречная слобода отталкивала своей неустроенностью. На пустынных улицах не было ни единого фонаря. Под ногами — месиво из коровьих лепешек. Вдалеке кричал муэдзин, звал на четвертый намаз. Строения вокруг стояли саманные, крытые камышом. Палисадников не имелось, зато были высокие заборы, из-за которых доносилось бормотание скотины и лай собак.

Дом Ыбыша Капанбаева оказался похож на все другие, только забор был крепче. И на окнах не обычные деревянные ставни, а дорогие, из волнистого железа. Ставни были наглухо закрыты.

Городовые рассыпались по обеим сторонам ворот, а двое остались при Федоре Матвеевиче. Аргыны с подпоручиком укрылись за углом, готовые вмешаться. А Лыков с Забабахиным обошли дом с тыла. Когда все было готово, Орестов стал стучать в ворота и кричать:

— Ыбыш Исатаевич! Это я, Орестов. Убери собак и открой, мне понятые нужны. Два человека у тебя найдутся?

Внутри зашевелились, и следом кто-то крикнул:

— Кто там? Зачем понятые, дайте Аллаху помолиться!

Человек подошел к воротам, но не спешил их открывать. Вокруг него заливались лаем несколько собак.

— Ыбыш, живо открывай! — сердито велел заведующий слободой. — Приказ господина полицмейстера. Обыск делаем на постоялом дворе Абдулкаримова. Опять, старый черт, пригульный скот[37] прячет. Нужны понятые, и чтобы хоть один был грамотный. Так что одевайся, со мной пойдешь. И убери собак, Христа ради, ты же знаешь, я их боюсь.

Видимо, последняя фраза убедила хозяина, что это рутинная операция и надо открывать. Лязгнул отодвигаемый засов. Вдруг Лыков спиной почувствовал опасность сзади. Он начал поворачиваться, но не успевал… Раздался свист, потом крик. Сыщик наконец развернулся и увидел лежащего у своих ног человека во всем черном. Тот бился в конвульсиях, царапая руками землю. Напротив стоял подъесаул Забабахин с шашкой наголо. Даже в темноте было видно, как он побледнел.

Кузьма Павлович поднял на сыщика застывшие глаза и прошептал:

— Первый раз… холодным оружием.

Сглотнул и добавил с надеждой:

— Может, еще живой?

Лыков нагнулся, пощупал. Вытер кровь о плечо умирающего и пояснил:

— Отходит. Вы перерубили ему сонную артерию.

— Я? Сонную?

Полицмейстер посмотрел под ноги, потом спохватился:

— Извиняюсь. Я воевал, это правда. Думают, кто был на войне, тому человека кончить раз плюнуть. Только там я никого не убил, Бог миловал. А здесь, в полиции, уже двоих… Ваську Окаянного когда застрелил, ничего не почувствовал. За Ивана Лаврентьевича мстил. А тут неожиданно, и деваться было некуда. Он выскочил из темноты, без звука. И целил ножом вам в спину. Я совсем забыл, что у меня револьвер в кобуре! Вдарил, чем пришлось.

— Спасибо, Кузьма Павлович. Вы мне жизнь спасли.

— Вроде того… — согласился подъесаул. — Только как-то страшновато… Думал, мы все предусмотрели, а поди-ка ты.

— При арестах опасных людей всякое случается. Так мы, полицейские, и погибаем. Этот человек не привык ходить в дом через парадное. А всегда через заднюю калитку. Шел привычным путем и налетел на меня. По счастью, вы стояли сбоку и не шумели, он вас не заметил. Что меня и спасло. — И коллежский советник повторил: — Спасибо!

Тут изнутри раздались выстрелы. Полицейские всполошились. Лыков выломал калитку, и они ворвались на двор. Но оказалось, что это городовые распугивают собак. Дом взяли штурмом, никто не посмел оказать сопротивление.

Когда зарубленного полицмейстером незнакомца вытащили на свет, Орестов воскликнул:

— Да это же Губайдулла!

После этого участь хозяина была решена. Ыбыша посадили на табурет и начали обыск. Троих обнаруженных в доме джатаков отправили на правый берег. Один обкурился нашой и безостановочно по-идиотски смеялся. Когда арестованных доставили на паром, туземец сел у борта и долго глядел в черную воду. Посреди Иртыша он молча прыгнул за борт…

Лыков узнал об этом лишь под утро, когда закончил обыск дома чалаказака. Полицейские обнаружили десять драгунок с укороченным стволом и отпиленным прикладом. Такое оружие помещалось в седельные сумки, с ним можно было разъезжать по дорогам средь бела дня.