Случайная связь

– Татьяна, скорую. Срочно, – распоряжается Звягинцев и возвращается в кабинет Измайлова.

Я прикрываю глаза, кажется, всего на мгновение, но когда открываю их, то вижу перед собой Асадова. 

– Софья, что с тобой? Посмотри на меня. – Он сидит на корточках и не сводит с меня напряжённого взгляда. 

– Динар Эльдарович, у неё…

– Тихо, Таня, – осаживает Асадов. – Я вижу.

Словно в замедленной съемке поворачиваю голову в сторону секретарши. Она смотрит на меня огромными глазами. 

– Встать сможешь? – обращается ко мне Динар.

Я слабо киваю, но не уверена в этом. Перед глазами всё кружится. 

Динар даёт какие-то указания секретарше и просит меня встать. 

– Скорая приехала, идём, я провожу. Внизу ждёт Эрик, он останется с тобой. Мне нужно быть здесь. 

Поднимаюсь со стула. Делаю несколько шагов, шатаясь из стороны в сторону, и падаю. Динар ловит меня на руки в последний момент и несёт на выход. Я словно катаюсь на волнах. Без спасательного жилета. Иногда накрывает с головой, и я отключаюсь. 

– Что у вас? – доносится смазанный незнакомый голос.

– Беременность. Кровотечение. Срок примерно четыре-пять месяцев. Эрик, не отходи от неё. Если кто-то появится в больнице в погонах, ты знаешь, что делать. 

Открываю глаза и вижу встревоженное лицо Наташи. Она стоит рядом с Динаром и что-то ему говорит. Я лежу в карете скорой помощи. В сознании получается оставаться от силы пару минут, не могу ухватиться ни за одну мысль, а когда выходит, то проваливаюсь в темноту. 

---------

– Софья, наконец-то, – с облегчением вздыхает Наташа, присаживаясь на стул рядом с кроватью, когда я прихожу в себя. – Как же ты нас напугала. Пожалуйста, посмотри на меня. 

Но мне не до Наташи. Тянусь рукой к животу. На автомате. Так было больно в офисе, а сейчас пугающая пустота внутри. 

– Ребёнок... – хрипло шепчу я, во рту непривычно сухо. – Что с ним?

–  У тебя кровотечение. Всё серьёзно. Малыш сейчас очень страдает. Думай о нём, Софья. И только о нём. О своём мальчике.

– О ком? – переспрашиваю. 

– Да, это мальчик. Сын. Целый консилиум собирался, я всех подняла на уши. Каких только анализов не проводили. Все заключения у меня на руках.

– А Паша? 

– Он сейчас на допросе, с ним всё будет хорошо. Звягинцев с Динаром решат эту проблему. Паша к подобному готовился, поэтому и хотел, чтобы мы улетели и ты ничего об этом не знала, тем более не принимала участие. Чуть-чуть не успели. Адвокат его вытащит, Софья, – заверяет Наташа. – Сейчас ты должна думать о себе и ребёнке. 

Когда я говорила, что не хочу улетать и мечтаю остаться с Пашей в Москве, то не думала о подобном исходе. Прежде чем посылать запросы во Вселенную, всегда следует продумывать их до мелочей. Потому что на деле всё может оказаться вовсе не так, как мечталось. Совершенно не так. 

– Я сейчас позову врача или медсестру, – говорит Наташа и выходит из палаты. 

Возвращается через минуту с медсестрой. Мне делают укол. Я закрываю глаза и почти сразу же проваливаюсь в сон. 

46 глава

– Я только и делаю, что сплю, – тихо говорю я и осторожно приподнимаюсь на локтях, чтобы принять удобное положение. – Могут мне хотя бы сегодня не колоть снотворное? – спрашиваю у Эрика.

– Все вопросы к врачу, – отзывается он. 

Со мной всё время кто-то находится: Наташа, Аня или Эрик. Последний почти всегда в поле зрения. Динар якобы в шутку называет его соучастником, но похоже, что это не шутка. А ещё Багдасаров – единственный, кто говорит правду и не приукрашивает её, поэтому день, когда его очередь быть рядом, я особенно жду.

– Как дела у Паши? 

Эрик, чуть прищурившись, наблюдает за мной.

– Если бы пришили сто девяносто девятую, обошлось бы малой кровью, а так хотят повесить всех собак. Мошенничество, применение насилия в отношении представителя власти… Продолжать? 

Голова плывёт, но это от назначенных препаратов. 

– И чем это всё ему грозит? – Я вглядываюсь в карие глаза, мечтая увидеть совершенно другие. 

– Тебе честно или соврать? – усмехается Багдасаров и отходит к окну. 

Открывает его и достаёт сигареты. Засучивает рукава на чёрном джемпере и чешет руку.

– Не трогай. – Ещё вчера я заметила у него новую татуировку. – Нельзя. Сделаешь хуже.

– Знаю, что нельзя, но не могу терпеть, – чуть ли не стонет Эрик. – Чешется безумно. 

Он резко опускает рукав джемпера, и его передёргивает. 

– Говори, что с Пашей. Не нужно меня обманывать. Хуже, чем есть, уже быть не может.

– Ошибаешься. Всё не так уж и плохо. – Эрик в упор смотрит на меня и улыбается. 

– Но и хорошего мало, – замечаю я.

– Не люблю пессимистов, Софья. Не превращайся в нытика. Кое-кто хочет, чтобы Измайлов делился. Если по-простому, то бизнес отжимают. Такое часто происходит. Не мы первые и не мы последние. Нет причин для беспокойства. 

– Паша не хочет делиться?

– А кто хочет? Но, видимо, придётся, – кивает Багдасаров на мой живот. – Руки по швам. Врач сказал, чтобы не прикасалась к нему. У тебя тонус, – напоминает он, и в голосе слышатся строгие нотки.

– Я и не трогаю, – возражаю, вздрогнув от резкого тона Эрика, и стреляю в него недовольным взглядом. – Просто рядом держу. Мне так спокойнее.