Случайная тайна от олигарха

Эти руки… Я им готова доверить все! Себя, свое дыхание, свою жизнь. Спасибо, что нашла меня, ЛЮБОВЬ! *Каролина — имя древнегерманского происхождения. В переводе с древнегерманского языка означает «королева».

ЭПИЛОГ

Наши дни

Целую Каролину в щечку, любуясь длинными загнутыми ресницами дочки. Моя девочка. Моя малышка.

Так похожа на Давида!

Даже разрез глаз и тот его. Если бы кто-нибудь два года назад сказал, что я стану женой Садулаева Давида Мансуровича, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Тогда я ненавидела Давида. Во мне говорила уязвленная маленькая девочка, которая посчитала, что ее оскорбили, унизили.

А сейчас?

Встряхиваю влажными после душа волосами. Сейчас, мое сердце тает от любви и нежности не только к мужу, но и к моей маленькой девочке. Качаю головой, улыбаясь счастливой улыбкой. Кто бы мог подумать, что у меня будет девочка? В груди горит вечным пламенем гордость, ведь рождение дочери — это комплимент женщине от Всевышнего.

Значит, она достойна повторения — так сказал Давид, а я верю своему мужу!

— Каролина, ты теплее солнечного света и гораздо ценнее любого драгоценного камня, моя дорогая доченька.

Малышка улыбается во сне, и я благоговейно целую крохотные пальчики, сжатые в кулачок. Я знаю, что улыбка у малышки непроизвольная — рефлекторная, но от этого моему материнскому сердцу ничуть не хуже. Прожектор со звездами бросает затейливые тени на стены, от чего в спальне, кажется, еще уютней. Кроха сопит, и я аккуратно поправляю почти невесомое одеяльце с голубыми слониками. Боже, какая она сладенькая булочка — так бы и съела!

Идиллия.

Только вот Давида не хватает.

Бросаю взгляд на настенные часы в виде фламинго. Шесть вечера.

Скоро любимый вернется с работы. Смахиваю со лба влажную прядь волос. Глаза горят восторгом.

Рожу Давиду ещё двух детей, как минимум. От такого мужчины грех не рожать! Да, это сложнее, чем я могла себе даже представить. Но это, определенно, стоит того. Прикусываю губу, непроизвольно вспоминая весь тот ужас, что пришлось пережить. Даже переливание крови понадобилось. Задумчиво свожу брови. Кто бы мог подумать, что моим донором станет никто иной, как Мансур Шамилевич?

А с учётом того, что мужчина скрыл от всех, что у него незадолго до событий был сердечный приступ, этот поступок тронул меня до глубины души. Все обиды в одночасье превратились в прах. Пусть звучит абсурдно, но отец Давида стал моим ангелом-хранителем в прямом смысле этого слова.

Я знаю, что Давид буквально умолял врачей, чтобы мне перелили его кровь. Как передала потом Виктория Анатольевна, слова Давида дословно: заберите у меня ВСЮ кровь. Но это было исключено.

Ему отказали.

Температура Давида оказалась выше тридцати семи градусов, что является прямым противопоказанием к донорству. Так что, Мансур Шамилевич вовремя появился и провернул все так, что комар носа не подточит. Он вытащил меня из той темноты, что грозила поглотить навсегда, разлучив с любимым и только что рождённой малышкой. После этого случая, я называю Мансура никак иначе, как — папа.

— Привет, — звучит бархатный шепот.

Макушки касается подбородок мужа, талию обвивают горячие руки. Объятия такие тесные, что не остается просвета меж нашими телами — так любит Давид. Оборачиваюсь в руках мужа.

— Привет, — словно эхо повторяю с нежным придыханием.

Карие глаза выглядят уставшими, но, несмотря на это, в них горит живой огонь. Мой мужчина очень сильный. Бизнес поднимает в одиночку, несмотря на происки конкурентов и врагов, а по ночам крохотная дочка, которая успокаивается только в его руках. Каролина будто чувствует его, помнит, как он ее ждал. Это необъяснимо, но факт! Между отцом и дочерью особая связь.

— Как сегодня вела себя моя капризуля?

Глядя в серьезное лицо мужа, начинаю перечислять:

— Встала в семь утра, приготовила кашу…

— Я про ту, — усмехается Давид, — что помладше.

Поняв свою ошибку, прижимаю ко рту ладонь, чтобы подавить смешок. Вот так…Теперь не одна я властвую безраздельно в сердце этого мужчины. Ослабляю тонкий стильный галстук на шее любимого, а затем и вовсе убираю его прочь, беззаботно бросая на длинноворсный ковер. — Хорошо, правда, — решаю умолчать о том, что как только муж переступил порог дома, чтобы уехать на работу, дочка закатила скандал.

Зачем его тревожить? Я справилась — и это главное.

— Я скучала, — провожу ладонью по скуле мужа, любуясь его мужественными чертами.

— Я тоже, любимая, — целует мои пальцы, где на безымянном красуется золотой ободок с внушительным брильянтом. Затем тянет меня за руку и выводит в коридор, бесшумно прикрывая за собой дверь в детскую. — Я заехал в «Белый кролик» взял пасту с грибами, как ты любишь.

Мило улыбаюсь, стягивая с Давида пиджак. Такой заботливый!

— А что? Есть какой-то повод?

Я бессовестно заигрываю со своим законным мужем, прекрасно зная, что Давиду не нужны никакие поводы. Он такой — любит побаловать. Давид ухмыляется, поднимая синюю папку со стоящей рядом тумбы.

— Есть.