Случайному гостю

— Трагическая роль… — хрипло сообщила кузина. — Всегда третий…

— Три — число магическое, — заметил я, придав себе таинственности.

— Так вот и я говорила с самого начала — тут черезмерно магии, ведь никто не дослушал. Зря. Вобще, ты, Геля всегда не дослушиваешь… Стремишься к эгоисту.

— Эгоиста — то вальс или чайник, — мягко сказала бабушка. — Я не эгоист — я диктатор.

— Дуче, — кашлянула дымом Сусанна и улыбнулась. — Как есть.

— Проходи, Лесик, к столу, к тебе разговор, — добродушно сказала бабушка. — Присядь, будь ласков.

— А сказочные существа будут? — осведомился я. — Гномы, эльфы, Ох[144]?

— Про гномов не скажу, — несколько плотоядно ухмыльнулась бабушка, — но есть оборотень прелестный. Чем не сказка? Охать будет Сусанка, слово гонору, она может.

— Говоря об оборотне, кого ты имела в виду? — склочно осведомилась Анаит. — Нет, Гелюня, интерес не пустой, ребёнку ведь надо разъяснить.

— Мышку! — сурово ответила бабушка. — Если тебе неизвестно, то до рассвета чуть… Лесик, — спросила она, выложив руки на стол и внимательно глядя мне в глаза, — как ты нашёл то место?

— Какое? — осведомился я, поморгав на всякий случай, чтобы сбить ей знание.

— То, куда направили тебя чары, — уточнила бабушка.

— С трудом, — сообщил я. — Темно там было и грязно. Дымом воняло. И люди такие…

— Какие? — высунулась вперёд, угнездившаяся на тахте Анаит. — Благородные или чернь?

— Бескультурные, — нашёлся я, — одно вредительство. И насмешки…

Бабушка сложила брови домиком и посмотрела на кузину, та в ответ пожала плечами.

— Характеристика размытая, — покашляла Сусанна. — Вот до войны, в Опере, на «Лоэнгрине», я…

— Лесик, — торжественно продолжила бабушка, поддёрнув рукав в сторону кузины. — Ты был вежлив? Достаточно вежлив? Со всеми встречными?

— С некоторыми да… — беспечно ответил я. — Кое-кому пришлось сломать дудку и насыпать песка в глаза. И там ещё все такие жадные: чуть что — «Что дашь?…» — Что… что, — рассердился я сам на себя, — по шее, больно.

Воцарилась тишина, слышно было, как поскуливают под печкой крошечные псы.

— В самом деле? — уточнила бабушка и потрогала гемму. — Кхм! Хорошо, что ты справился.

— Да, ведь больше некому, — дерзнул я. — Самые магические сидели здесь. Дусились.

Бабушка встала, лицо её зарозовелось, пальцы дёрнули «обрус».

— Май менший язык, а то урежу, — грозно сообщила она. — Твои деяния никто не умаляет… Роланд.

Анаит фыркнула и явно попыталась дёрнуть спиной.

— Кого ты встретил? Конкретно! — спросила бабушка и обошла стол, оказавшись передо мною.

— Так, ну гномов не было, — буркнул я, бабушка отвернулась, — с волками тоже разминулись, и с русалкой, — продолжил я. — А вот лиса…

Вся троица уставилась на меня, разными оттенками зелёного. Абажур мигнул у нас над головами, бокалы на столе издали тонкий поющий звук — старое стекло хранит чужую память долго.

— Лису? — спросила Анаит и лицо её пошло страдальческими морщинками. — И… и как она?

— Ну как может быть лиса? — рассудительно ответил я. — Животное рыжее. Не без подлянок, конечно. А так очень даже ничего — упитанная.

Я помолчал. Из очага потянуло смолистым дымком, видно, тучи собрались к утру засыпать город снегом. Я выпил компоту и добавил, — её чуть не пришибли, но обошлось. Смылась с проклятием. Анаит охватила пальцами шею и громко, с надрывом, вздохнула.

— Ещё я видел эту… Доротею, — я пощёлкал пальцами и розмарин на окне дрогнул. — Из шкафа. Там она в палатке. Цыганской такой, ну вы знаете… вардо. В них ещё сжигают.

— Ох, — как и обещано, обмолвилась Сусанна. — Ну ладно, ладно… Ты… ты, ты запечатал?

— Ja, ja, — ответил я ей. — Их бин. Натюрлих…

— У меня вопрос, — сказала бабушка и побарабанила пальцами по столу.

— А можно вначале я? — вырвался я вперёд, снедаемый предчувствиями.

— Да-да? — с иронией отозвалась бабушка. — Слушаю тебя внимательно.

— В кои-то веки, — со значением сказал я. — Вот кто всё это будет убирать? А?

— Менсчины! — помолчав изрекла бабушка и отошла на несколько шагов — в тень. — Реалные боягузы! Скажите, майне дамен?

«Дамен» закивали головами, словно статуэтки «Парфянки» в комиссионке за углом.

— Боягузы! — продолжила бабушка. — Укол — ужас, дзецко малое — страх, уборка — паника абсолютна! Ты расскажи дамам, о Роланд, про свой кошмар фобичный, — подытожила она.

— Вы, это всё, про что? — окрысился на неё я.

— Про твой самый страшный страх, — победоносно сказала бабушка, — ведро и машина мусорная.

— Так всё-таки, убирать придётся мне? — уточнил я. — Отлично! Я эту мысль от себя гнал! Не верил. Я говорю вам «нет», пентагонские ястребы… И машине вашей.

— Ох, я что-то не расслышала, — рыпнулась кузина Сусанна. — Какие-какие яструбы?

— С Америки… — отозвалась Анаит, — убийцы…

— Я, честно говоря, знала, что там орёл, — задумчиво произнесла кузина и покрутила в руках паричок. — Как-то ещё некрасиво называется… А! Лысый…

— Лесик, моя радость, — промурлыкала бабушка, — мала сенс знать, что ты — роза капрызна. Уже успокойся. Не тебе сегодня шпортать — закончила она несколько зловеще. — Хотя, ну очень хотела б знать: кто-то сломал печатку?

Я стушевался.