Случайности не случайны

Засыпая, он представлял любимое лицо, синие глаза, уставший взгляд, радость, когда она увидела его и …этот вздох, как волна: «Витя!»

***

Виктор проснулся от щебетания птиц, сенного аромата душицы, ромашки, зверобоя… Сквозь щели решетчатой крыши пробивались первые лучи солнца. Сашки уже не было. На часах пять утра, но, по всему видно, дом давно проснулся.

Виктор спустился с сеновала, на земляной пол сарая, по гладкому, до блеска надраенному бревну. Вышел во двор, где во всю кипела работа.

Сашка мыл мочалкой из рогожи корову Малюту. Вторая буренка – Ночка, после душа, встала на дойку. Агафья Емельяновна быстро и ловко вытягивала у неё из вымени две струи молока. Под напором, они со звоном летели и ударялись в дно оцинкованного ведра. Прямо на глазах, молока становилось всё больше и больше, звуки постепенно смягчались и сошли на нет. Ведро наполнилось.

Сашка ухватил его и отнёс на веранду, где вовсю орудовала Таська. Процеживала и пропускала молоко через сепаратор. Заливала сливки в самодельную маслобойку и крутила ручку, чтобы добыть масло.

Сдобренный комбикормом обрат,10 вынесла телятам– Майка и бычок Первак уплетали это лакомство, только шум стоял.

Агафья Емельяновна встала, потирая поясницу, подхватила стул, на котором сидела во время дойки, и пошла к следующей корове, которая терпеливо дожидалась своей очереди.

Бабушка Пистимея, опираясь на костыль, под навесом готовила еду для поросят. Виктор подошёл к ней. Спросил, чем может помочь. Она указала на ведро, с остывшим кормом. Виктор взял его и понёс в сарай. Старушка поплелась следом, рассказывая помощнику про «скороспелую» супоросную свинью, которая рано «зачала» – четырёх месяцев от роду.

Под руководством Пистимеи, Виктор накормил скот, вышел во двор, где его поджидал Сашка.

– Хочешь? – спросил он и протянул Виктору кружку парного молока, – Пойдешь со мной, провожать коров в стадо?

***

Мероприятие приемки-передачи скотины из хозяйских рук на попечение пастуху, оказалось своеобразным сельским клубом, под открытым небом. Сельчане встречались друг с другом и, пользуясь моментом, определяли или корректировали планы на день.

Самой актуальной из новостей, в то утро, было прибытие в деревню его персоны. Легкий утренний ветер донёс до Виктора: «Таськин жаних! Ажно с Москвы приехал!»

Люди старались в открытую не сверлить его взглядами, но он чувствовал, что все внимательно за ним наблюдают.

– Саша, что за кличка такая чудная у быка – Первак? – спросил Виктор, когда они возвращались домой, – Ночка, Малюта, Майка – это, более-менее ясно, но назвать быка самогонкой – это оригинально!

– Ничего оригинального здесь нет – всё просто, – ответил Сашка, – во время родов, из чрева коровы, плод шёл задом наперед. Ему помогали – тянули за ноги, потом их растирали самогонкой – у ветеринара спирта не оказалось. Отсюда кличка – Первак.

– Витька, пойдем купаться!

– Догоняй, Сашок!

Они, наперегонки, бросились по тропинке, меж огородных грядок, зацветающей картошке, по крутому берегу, прямо к речке! Деревянный мосток, нырок – оба в воде!

Истопник

После завтрака Витя с Тасей пошли в больницу: надо было сменить Наташу, которая осталась на дежурство, чтобы дать возможность сестре побыть с женихом.

На больничном дворе разгружалась машина с лесом, на дрова. Вокруг неё, на костылях, торопливо ковылял одноногий старик и суетливо командовал: «Иван, ты сюды, сюды складай, да забор мне, чудак смотри, не повали!»

– Тасенька, ты ступай, делай свои дела, а я людям помогу, – сказал Виктор, показывая кивком на деда с костылём и Ивана, в одиночку разгружающего машину с прицепом.

***

К обеду чурки разгрузили и сложили к стене. Старик, Петр Лукич, бывший фронтовик, ныне работающий истопником и сторожем в больнице, похлопал Виктора по плечу, поблагодарил и, протянув пачку папирос, предложил: «Закуривай!»

Виктор не курил, но испытал неловкость, что отказался от папиросы. Сел на лесину, рядом с фронтовиком.

– Жаних Таисии Ивановны, фельдшерицы нашей, будешь? Надолго ли сюды? – начал дед привычную для Виктора беседу, за последние сутки.

– До осени. Пока каникулы в институте не кончатся… Пётр Лукич, вы что же, один здесь будете с чурками воевать? – поинтересовался Виктор.

– Кто ж мне поможет? Сенокос! Самая страда. У меня правая рука плохо шавелится, из-за ранения. Косить не выходит, а вот с лесом управляться я и левой приноровился, – добродушно поделился старик.

– Научите меня дрова колоть? – весело подмигнул Виктор деду.

***

Недели через полторы, во дворе больничного дома высилась поленница.

Следом привезли уголь. Виктор перетаскал его в углярку.

За это время они подружились с Пётром Лукичом. Старик, видя бескорыстную помощь юноши, рассказал ему многое об истории села, об александровском обществе, и о страшной судьбе Пистимеи Васильевны.

Совсем молоденькой ее выдали замуж за сына дьякона. Дьякона расстреляли в революцию. Семью, с малолетними детьми безбожные власти изгнали из собственного дома. Новые хозяева, из сострадания, позволили им какое-то время пожить в подвале. Муж Пистимеи вскоре умер и оставил её с четырьмя детьми.