Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Как писал «Питтсбург Пресс», «Вишну выступал в ипостаси защитника мира в те времена, когда над ним нависала угроза». Этот бог спускался на землю в облике самых разных аватаров, причем «неизменно с благой целью». Явившись на этот раз в теле голубоглазого Айка, Вишну преследовал цель защитить и сохранить от разрушения земной шар, столкнувшийся с самой страшной угрозой полного уничтожения за счет использования ядерного оружия – по сообщениям газеты «Нью-Йорк Таймс», эту опасность понимали даже такие крестьяне, как Кантхи. Эта семидесятилетняя старуха считала Эйзенхауэра аватаром бога по двум причинам: как и Вишну, американский президент вел себя как «великий благодетель», поставляя в Индию пшеницу и возводя плотины. Но вот в космическом плане Айк, подобно Вишну, обладал властью «по собственному желанию разрушить весь мир». По аналогии с бледно-голубым небесным покровителем, Эйзенхауэр «никогда этой возможностью не пользовался, приберегая ее в качестве последнего козыря в борьбе со злом», – объясняла Кантхи.

В истории человечества наступил момент, когда политики приобрели первейшее качество божества: способность по щелчку пальцев в один миг уничтожить землю. Увидев взрыв первой атомной бомбы в пустыне Нью-Мексико, Оппенгеймер процитировал «Бхагавадгиту»: «Отныне я стал Смертью, разрушителем миров», тем самым положив начало совершенно новой эры. Могущество божества заключается в способности устоять перед лицом собственных противоречий: Американская империя обладала жуткой возможностью устроить на земле апокалипсис, но пользовалась ею для сохранения мира. Впервые в истории Америки президента – как Посейдона трезубец – повсюду сопровождал черный кожаный чемоданчик с кодами запусков ядерных ракет, на тот случай, если ему вдруг срочно придется ими воспользоваться.

«На фоне ущерба от ядерного оружия любой другой выглядит сущим пустяком», – предупреждал Неру в 1957 году. Вместе с тем он просил индийцев не впутывать религию в общественную сферу в тот самый момент, когда политики вознеслись на новые вершины божественности. Доктрина секуляризма манила своей рациональностью, предписывая верующим воздерживаться от нерациональной веры, однако рациональная, точно рассчитанная жестокость влекла за собой больше разрушений, чем когда-либо могло повлечь за собой любое нерациональное начало. Атомная бомба представляла собой самое очевидное указание на то, как государства могут стать всемогущими. Как и так называемая «организованная религия», светское государство плодило собственные духовные касты, легионы экспертов, ученых и управленцев. У государства всегда были собственные священные доктрины – национальная идея, безопасность, технический прогресс, – в которые оно требовало слепо верить. Те, кто толпился в Дели вокруг Эйзенхауэра ради даршана, ничуть не ошиблись, увидев в нем бога со сверкающей лысой макушкой. За фасадом секуляризма скрывался жесткий антагонизм между друзьями и врагами, между людьми и богами, предоставляя простор для мифополитики.

Если Неру стремился избавить общественную сферу своей страны от влияния религии, то Эйзенхауэр, напротив, ввел в жизнь своего народа новую религиозность, использовав веру в качестве оружия для свержения безбожного врага – коммунизма. В 1954 году он одобрил инициативу добавить в текст клятвы верности фразу «под Богом», а через два года его стараниями официальным девизом нации стало выражение «На Бога уповаем», хотя Америка по-прежнему считалась светским государством. Родившись меннонитом, Айк был первым президентом США, крещенным при власти, а через десять дней после инаугурации стал пресвитерианином. Он учредил ритуал Национального молитвенного завтрака, а его духовником стал преподобный Билли Грэм, евангелист, все больше набиравший в американском обществе популярность и, по его собственному выражению, «алчущий Бога» (29). Предприняв попытку ради христианской морали вырвать с корнем окопавшихся в правительстве «ниспровергателей»-гомосексуалистов, бледно-голубой аватар Эйзенхауэра возглавил крестовый поход против них, впоследствии получивший известность под названием «лавандовой паники». Тем временем ЦРУ получило еще больше возможностей для слежки. Парадокс секуляризма, изгоняющего старых богов из общественной сферы либо приводящий к их кооптации ради достижения стоящих перед государством целей, заключался в том, что после этого у простых граждан не оставалось высшего могущества, способного защитить их от насилия со стороны властей. Системы сдержек и противовесов для всевидящего государственного божества попросту не существовало.

* * *