Случайные люди (СИ)

Он заговорил, и говорил долго, увлеченно, вставал, наливал вина, пил большими глотками и снова говорил. Выходило, что он был пехотным капитаном армии короля Кеннета Желтого. Долго был, маршалы ему доверяли, а сам король знал по имени. Только этого мало. В один прекрасный момент армию пришлось оставить. "Не буду вдаваться в подробности", сказал Марх Мэлор и тут же вдался: король сдавал оркам деревню за деревней, город за городом, двигаясь к Лесу (который был тогда в десять раз меньше, чем сейчас, и не Лесом даже, а лесом со строчной), оставлял отряды, чтобы задержали продвижения врага. Отряды, понятно, выкашивали, и ходили слухи, что смерть — это не самое страшное, что творит с ними Эбрар. Марх Мэлор знал, что рано или поздно наступит его черед прикрывать отход конницы (рыцарей, понятное дело, в расход не пускали, "высокорожденный на высокорожденном, вы понимаете, мазель"). Он решил не дожидаться и одной безлунной ночью исчез, прихватив коня одного маршала и все, что смог унести, из походного шатра другого.

Он бежал подальше от орков и людей, несколько раз нарывался на тех и других, но судьба почему-то его хранила, он выходил живым и двигался прочь, в еще не тронутые войной земли. Добрался до Тихого леса, да и осел там в компании таких же сбежавших от работы и службы и примкнувших к лесным бандитам. Промышлял разбоем, а что было делать, мазель? Есть и жить хочется всем. Справедливости ради, добавлял Марх Мэлор, орков мы обирали особенно — и не отпускали живыми, даже если они сразу отдавали имущество. А что было делать, время такое, да и мирных орков, как известно, не бывает, даже если они живут среди людей — обязательно обернутся против нас. Дурная кровь, так что зря ваш батюшка, мазель, приставил к вам метиса. Они яростны и их не вдруг убьешь, живучие, но все ж таки, не место чудищу рядом с беззащитной девушкой.

Я пробормотала на всякий случай, что совершенно согласна, Марх Мэлор удовлетворился и продолжал, горячась и делая страстные жесты.

Скоро Марх Мэлор стал в шайке уважаем, а потом забрал особо верных людей и ушел с ними в новое логово, сделался главным, а поскольку таланты не пропьешь, его люди обставляли дела много изобретательнее и успешнее, чем те, что остались со старым главарем. Набирали богатство и силу, и в один из дней Марх Мэлор наведался в старый лагерь. Нужды в этом особенной не было, мазель, говорил он, все равно люди бежали оттуда ко мне, и скоро перебежали бы все — но как же было отрадно! Они сели пировать, даже не выкинув подальше тел, свалили в сторонку, а мертвого прежнего главаря усадили с собою веселиться. Тогда это казалось смешным.

А война шла, дороги стали полны беженцами, Марх Мэлор со своей братией зажил лучше, чем когда-либо… но потом насиженное место пришлось оставить и им. Братия Тихого леса не боялась королевской стражи (их ловили, казнили, но никому не удавалось изловить Марха Мэлора, а значит, братия жила), но орки — другой разговор. Пришлось отступать из Тихого леса — как раз через эти земли. Тогда тут еще не было леса, мазель, а были угодья, парки, все как полагается владениям маркграфа. Дом. В доме (Марх Мэлор хлопнул рядом с собою по кровати, подняв облако пыли) нашли хозяина, который тоже собирался бежать. Не убежал, не повезло. Война, время смелых решений, вот братия и решила смело: ежели что, свалим на орков, они рано или поздно будут тут, а дом слишком богат, чтобы не разграбить. В конце концов, нужно обеспечивать себе жизнь, вы понимаете, мазель? Ну вот. Мы только вышли отсюда, как началось. Марх Мэлор закатывал глаза, голос его отдавался по всей комнате и звенел на стекле. О, что это было! Он размахивал руками, описывая волну света и золотого пламени, в котором горела самая земля, ветви, люди — и не сгорали. И что-то грохотало там, вдалеке, и снова шла волна за волной. А небеса были то черные, то багряные, а потом проливались дождем и делались желтыми, как переспелая груша. А потом все стихло, мы только перевели дух, как полезли из земли деревья и кусты, трава стала до самой задницы, и ягоды, не вру, вот такенные! Он показывал кулак, я изображала удивление.

И снова стало тихо, по здешним дорогам никто не ходил, да и дороги по большей части заросли. Есть стало нечего, погреба дома маркграфа стремительно опустели. Но орков не было тоже, место так и стояло спокойное и пустое, словно заговоренное.