Случайные люди (СИ)

…Город лежит перед ним: целый. Он едет по нему первым. Под копыта его коня бросают кубки, цветы, выталкивают вперед девиц, заставляют показать лицо. Он придерживает коня, наклоняется в седле, берет одну за подбородок, вертит так и эдак. Отпускает, пихнув. Орки тут же уволакивают девушку. На ней задержал взгляд великий генерал. Она уйдет дорого. Он едет через город и указывает: оставить. Очистить и заселить. Сравнять с землей. На стены — воздвигнуть знамена и развесить тела людских военачальников. Эти стены были непреступны. Теперь все увидят, что нет на земле препятствий для великого генерала.

…Он стоит на скале, а вокруг ревет шторм. На вершине скалы тихо, и слышен голос. Великий генерал пришел сюда один, потому что теперь он может позволить себе говорить с богами сам, а не через безумное бормотание шаманов. Он простирает руки. Вся земля моя. Не осталось города, который бы я не покорил. Не осталось правителя, который не дрожал бы от страха пред моим именем. Я бог. Я лучше, потому что вы молчите, когда народ взывает к вам. Я не молчу. Кто после этого велик? Шторм ревет, а на вершине тихо-тихо, только сгущается воздух, и начинают мелькать в нем искры. Он замолкает. Хватает ртом мокрый густой воздух. Дерет пальцами горло. Падает на колени. Он посмел быть надменен перед богами. Этого они не могут простить.

…Он идет через равнину, пыльный плащ метется за спиной. За ним идут орки. Желтые глаза на безмысленных мордах. Он не оборачивается. Он ничего не может сделать. Ни на плаще, ни на мешке — ни знака. Вместо копья — простой посох, сучки обрублены кое-как. Он поднимает голову к небу. Небо низкое и тихое. Оттуда давно уже никто не отвечает. Он хотел армию. У него самая лучшая армия на свете. Он тащится через равнину подальше, а за ним тянутся давно уже не живущие приближенные, советники и солдаты.

…Я вдохнула, потрясла головой. Перед лицом лежала трава, ногам и ладоням было холодно. Я стояла на четвереньках, кашляла и смотрела, как Полла пытается заслонить меня от тени Эбрара, а он возвышается над нами — совсем не страшный, белый и прозрачный на ярком солнце, только глаза горят алым.

Я поднялась, пошатываясь. Передернула плечами от холода, который прицепился в видении и не желал отпускать. Подобрала с земли кинжал. Проговорила хрипло:

— Сами виноваты, значит? В этом всем.

Полла взялась за мою руку и стиснула, когда он ответил:

— Я ищу искупления. Мне мешают. Я не желаю больше воевать.

— Сложите оружие, — посоветовала я. — И ребятам своим скажите, а то сейчас дожгут лесонасаждения и возьмутся кромсать нас. Мы-то ладно, но я слышала, много ни в чем неповинного народу полегло.

— Избавьте меня. От этого. От проклятья.

— Как?

Полла прижалась к моему боку, плотная и горячая. Я дрожала, согревалась.

— Пожелайте. Прикажите вашему рабу.

Я хохотнула.

— Что-то мне подсказывает, что Мастер не оценил бы. Он не мой. И не раб.

Тень Эбрара поморщилась.

— Кто?.. Не он. Другой.

Сэр Эвин, что ли? Вот уж кого нельзя так назвать совсем, так это его. Хотя зелье… да ну, бред какой-то.

— Почему я должна разгребать за вами? Я всего лишь смертная. Не правитель и никогда не была. Может быть, поэтому не переношу, когда дурно относятся к отдельным людям. Не надо мне тут про судьбы народа, не надо, что вы из другого теста, чем королева Рихенза.

Эбрар молчал. Я потянула Поллу за руку. В груди было тяжко, я откашлялась снова.

— Не нужно говорить с духами, — прошептала Полла, опасливо оглядываясь. — Они заманивают, запутывают… меня почти запутал. Не извольте говорить королеве…

Я кашлянула снова, вдохнула и поняла, что это не от видений, а от дыма. Ветер наклонял черные столбы и нес прямо на нас. Черт побери.

Внутри сэр Эвин со страшным грохотом волок куда-то сундук. Держался за медную ручку и тащил по полу. Сундук стучал и подпрыгивал на сочленениях плит. Рыцарь сказал: королева послала Мастера за вами, куда вы пропали? Вас ждут.

Мастер, судя по тому, что не дал себе труда просто выйти через главный вход (иначе моментально обнаружил бы нас), поручение видел в гробу, а сам куда-то смылся. И правильно сделал. Мне стоило поступить так же.

Полла шла рядом тихая. Я сказала:

— Все будет хорошо.

— Меня будут помнить, леди? — спросила она вполголоса. Я сжала ее пальцы.

— Будут. Еще как.

Она закивала, заговорила сбивчиво про то, что это большая честь, а то она не способная, а тут такое большое дело. Это больше, чем смогла совершить даже ее матушка, а ведь ее любила королева.

Я пропустила Поллу вперед в расписанный зал, огляделась, не нашла Мастера (в самом деле, сбежал? Ну и молодец), шагнула за колонну. Провела острием кинжала по стенной панели, потом еще раз и еще, вдавила со всей силы, подцепила и отколола кусок дерева с лаком. Положила его тут же в тени колонны. Отошла, пригляделась. Незаметно. Будем надеяться, что хватит.

Пожалею я об этом, вот что. А не сделала бы — пожалела б тоже. Всю бы жизнь жалела. А если бы смирилась в конце концов, то не была б уже тем человеком, которого стоит уважать.