Случайные люди

– Вот, – как-то сказала она, пытаясь отдышаться, – любовь имеет разные формы. Страсть почти всегда одинаковая. Потная, мокрая, с прилипшими волосами и смятыми простынями.

Морковкин ничего не ответил. Он смотрел на нее.

– Ты что? – удивилась Александра.

– Я опять тебя хочу. Как? Как это у тебя получается? Как у тебя получается держать мужика в таком напряжении.

– Все очень просто, – ответила Архипова, – я люблю заниматься любовью. Я получаю от этого удовольствие. Это часть моей жизин. Я делаю это не для мужчины, не для его удовольствия, а для своего. А это очень будоражит.

Морковкин прижался к ней, мокрые тела чавкнули. Архипова расхохоталась.

– Я – в душ, – сказала она и соскользнула с кровати.

Морковкин посмотрел ей вслед и вздохнул. Оставшись один, он огляделся. Спальня Александры была серо-белой. Стены, шторы, мебель с матовой полировкой. Все было свежим и холодным. Даже не заглядывая под кровать, Аркадий знал, что там ни пылинки, а за дверцами шкафов идеальный порядок. Это ему нравилось. Во-первых, напоминало бывшую жену Веру, а во‐вторых, такая чистоплотность внушала спокойствие. Морковкин с некоторых пор стал задумываться о возрасте. Он сам не знал, как так случилось, но мысли, никогда не посещавшие его, стали источником беспокойства. «Это на меня произвела впечатление смерть Ящурова», – пришел к выводу он. Действительно, некоторое время назад тот самый поэт Ящуров, с которым он летел из Парижа, умер в своей квартире, а хватились его через три дня. Теперь Морковкин старался не думать о своей пустрой квартире, срочно прошел диспансеризацию и даже посетил протезиста на предмет обновления «моста». Морковкин поддерживал в идеальном состоянии все, что было видно, но имел обыкновение запускать то, что было скрыто от глаз. Архипова не раз ему пеняла на это.

– Это как с квартирой. На потолке лампочка без абажура и щербатые тарелки, а пальто кашемировое и штиблеты лаковые! Это неправильно!

Морковкин только отмахивался. А тут, после смерти Ящурова, забеспокоился и даже однажды заговорил о наследниках.

– У тебя нет детей, не волнуйся, – «успокоила» его Александра в своейственной ей манере, – не будет скандалов, ссор, рыданий. Объявится какая-нибудь родня и все приберет к рукам.

– Тебе, что ли, завещать? – раздумчиво произнес Морковкин.

– С ума сошел? Зачем мне это надо? У меня все есть. И у дочери тоже.

Архипова сказала это совершенно искренне, но с удивлением отметила удовлетворение, которое отразилось на лице любовника. «Эге, он, по-моему, боится, что я на что-то претендую! Дурак!» – подумала она.

В квартире Морковкина они теперь бывали редко. Только если что-то взять из его вещей, проверить состояние почтового ящика, вообще просто заехать, отметиться. Валентина по-прежнему приходила убирать, только теперь реже. Дом потихоньку зарастал пылью. Архипова уже ничего не говорила про не очень чистые полы, серую ванную, плохо отмытые мыльницы. Она решила не вмешиваться. А Морковкин ничего не замечал, но теперь с гордостью говорил: «Моя домработница», «Надо сказать моей домоправительнице», «Валентина уберет, для этого я ее и взял!» Ему было все равно, что особой чистоты не появилось, главное, что прибавилось статусности.

Иногда они ночевали у него. Это случалось, если их там заставал звонок кого-нибудь из знакомых Морковкина. Знакомый обязательно приглашался, засиживался допоздна, а уж потом и ехать никуда не хотелось.

Архиповой это разнообразие иногда даже нравилось, поскольку в своей квартире ей приходилось следить за порядком, мыть после Морковкина посуду, убирать его вещи и книги. Сначала она это делала терпеливо и молча, потом взбунтовалась. Случилось это в тот вечер, когда на работе заседала кафедра. Морковкин позвонил в самом разгаре дебатов.

– Слушай, бросай там все, поехали, пока пробки не начались. И так уже город местами стоит.

– Я не могу, заседание кафедры. Ты же знал, я говорила. Поезжай один, я буду позже.

– Ладно тебе, – упрямился Аркадий, – да что вы там можете высидеть на этой своей кафедре!

– Я занята, – ледяным голосом сказала Архипова и отключила телефон.

– Александра Львовна, вы закончили переговоры? Нам можно продолжать? – ядовито осведомился Чистяков, заведующий кафедрой.

– Александра Львовна – дама нынче замужняя, у нее хлопоты теперь домашние… – подал голос Лушников. Он по-прежнему был влюблен в Архипову и все так же цеплялся к ней.

– Как?! И вы молчали?! Это же событие! Мы бы поздравили… Раз такое дело! Конечно, поезжайте… – вдруг распереживался Чистяков.

– Да нет же… – смутилась Архипова, – ничего…

– Поздравляем, поезжайте домой в таком случае! Муж ждет!

Александра махнула рукой и, подхватив свои бумаги, вышла из кабинета. Собралась она быстро, в уме давая обещание поквитаться с Лушниковым за его вранье и болтливость.

Морковкин ее ждал.