Случайные люди

– Вы не спорьте. Вы болейте правильно, а пакетик Лушников вам на дверь повесит и уедет.

Архипова попрощалась со стариком, отбросила в сторону телефон и заплакала. Ревела она тяжело, навзрыд, жалея себя, дочку, которая в Барселоне ничего не знала о болезни матери. Еще она плакала от обиды и злости – мужчина, к которому она привыкла и даже считала своим мужем, ее не навестил. Он не беспокоился, что она ест, какие лекарства сумела достать, как она спит и чего боится. Она плакала от горечи, что доверилась тому, кто оказался банальным эгоистом. Архипова вдруг вспомнила разговор о том, что Морковкину нужен кабинет, что он хочет переехать к ней. И то, как он обставил решение этого вопроса – эта поездка в Прагу, где он был до слащавости мил и предупредителен. Архипова, совершенно больная, вдруг вспомнила все «хитрые» ходы Аркадия.

Лушников, нагруженный пакетами, приехал после обеда. Заведующий кафедрой Чистяков лукавил – кроме сока и апельсинов Архиповой передали коробку шоколада, банку меда, банку домашней малины, кулек пирожков с капустой, пакет молока и немного деликатесов – колбасы и сыра. Среди этих свертков лежал конверт с небольшой суммой. Лушников имел строгий наказ не звонить, а повесить все это на дверь.

– Никто ничего не украдет! – заверил всех Чистяков. – Александра Львовна сразу его заберет. Как только вы уйдете.

Последние слова относились к Лушникову. И строгий взгляд тоже.

– Я все понял! – «щелкнул каблуками» тот.

Когда, добравшись до Архиповой, он развешивал пакеты на ее двери, появился сосед. Крупный мужик в очках.

– А что это вы делаете? – строго спросил он.

– Я коллега Александры. – Лушников специально назвал ее только по имени. Мол, коллега и близкий друг.

– И что? Что за пакеты вы ей на дверь вешаете?

– Она заболела. Вот мы ей… Гостинцы собрали.

– Заболела? – обеспокоенно переспросил сосед. – Вечером заглянуть к ней надо!

Лушников ничего не ответил. Только пристроил все пакеты и под строгим взглядом соседа вошел в лифт. Лушников понимал, что бдительный сосед дождется, пока он выйдет из дома. «Жаль, хотелось ее повидать. Поговорить», – думал он, направляясь в сторону метро.

Архипова ничего не слышала – ни как возился Лушников, ни как открыл и закрыл дверь Саша-сосед, ни разговора между ними. Она выпила очередную таблетку и заснула. Крепко, без сновидений, без жара.

Пока Архипова болела и коллектив кафедры пытался о ней позаботиться, Морковкин был занят важным делом. Он строчил письма в посольства европейских стран и приглашал на «… уникальный в своем роде спектакль о судьбе интеллигенции в эпоху террора». Еще он обивал пороги Министерства культуры и различных федеральных организаций с просьбой посодействовать, помочь, выделить сумму и так далее. Он был достаточно известен в чиновничьем кругу, а потому его слушали и обещали. В посольствах же его не знали, а ему очень хотелось, чтобы в информации о спектакле была строчка: «На премьере побывал посол такой-то…» Будучи человеком амбициозным и упертым, Аркадий шел к своей цели. Среди этой своей суеты он помнил о ней, и это воспоминание мучило его своей неотвратимостью – Архипову нельзя было задвинуть в угол или удалить из контактов. Она была его женщиной, его опорой, его советником. Морковкин понимал, что без нее у него многого бы не случилось. Он все это сознавал, но очень некстати крутилась в голове пословица, которую часто повторяла его мама, – «Сестру любят богатую, а жену здоровую». Поэтому Аркадий с бешеной энергией двигал свой проект и рассуждал: «Ну да, она болеет. Надо навестить! Но времени нет! Совсем! И я заразиться могу! А кто всеми делами займется? И еще такой тон у нее. Вот мама никогда так не разговаривала. Она всегда знала, что важнее!» – думал он. В конце концов он решил, что позвонит Александре завтра, когда уже будет понятно, кто из приглашенных высоких гостей сможет быть в театре. «А сегодня я занимаюсь только премьерой!!! Никаких соплей! Дело важнее!» – говорил он сам себе, но кошки на душе скребли.

Архипова проснулась от кашля. До этого легкий и ненавязчивый, тот вдруг стал глубоким и хриплым. Она села в кровати, пытаясь откашляться. Зашлась, еле отдышалась, взяла с тумбочки чашку с водой. Попыталась сделать глоток, но спазм сдавил горло. Архипова в панике попыталась встать и не смогла. Слабость, дурнота, ноги подкашивались, она почти потеряла сознание. В какой-то момент она собралась с силами и швырнула чашку в стену, потом туда же полетел тяжелый флакон с духами. Последним, на что у нее хватило сил, была вазочка в виде тюльпана. Архипова ее не добросила до стены, но шум все равно был. Александра еще раз попыталась встать на ноги, но в глазах потемнело, и она потеряла сознание.

* * *

«В книжках пишут про яркий свет. И в кино показывают, как больной смотрит на лампу, и кинооператор добавляет резкости», – думала Архипова и смотрела на потолок. Лампа на потолке имелась, но голубая, тусклая, отчего вся комната имела зимний вечерний вид.