Случайные связи

Она будто сама была сейчас августом. Точнее, переживала август своей жизни – это еще не осень, но уже и не лето: краски поблекли, страсти поутихли. Время пожинать плоды своих прежних поступков. Чего же она такого натворила, что осталась в пустыне бессмысленности бытия: без детей, без мужчины, без любви, без стремлений. Лишь бесцельное блуждание от одной случайной связи к другой. Но и это не бесконечно, как только утратит она свою красоту, как только поблекнут остатки ее молодости, это прекратится. И случайных связей уже не будет. Не будет ничего…

Она смотрела на себя в зеркало, и ей казалось, что лицо ее покрывается морщинами. И вот она уже не цветущая женщина между тридцатью и сорока, а глубокая старуха. Пусть это пока всего лишь жестокие шалости ее не в меру игривого воображения, но ведь пройдет пару десятков лет, и фантазия эта станет реальностью.

Завтра Саше исполнится тридцать семь – старость все ближе. Она не знала, как пережить этот день. Она его боялась. Так что же она сделала не так? Почему к своему тридцатисемилетию подошла она в безнадежном одиночестве? Почему мужчины, которые встречались ей в эпоху вынужденной свободы, были лишь эпизодическими персонажами в сценарии ее жизни, и ни один не стал главным героем этого странноватого кино?

– Ты просто боишься любви, – говорила по этому поводу Сашина подруга Маруся. – Ты сама никого к себе не подпускаешь. Боишься, что снова нехорошие мальчики сделают тебе больно. Признайся! – так уж повелось в отношениях подруг, что говорили они друг другу жестокую правду, на которую никто другой не решился бы. – Ты ведь хочешь, чтобы тебе дали пожизненную гарантию на любовь, а так не бывает. Любовь уходит, с этим ничего не поделаешь.

– И это говорит мне человек, который надеется, что ее неверный муж будет любить ее вечно, – смеялась Саша.

Маруся вздыхала.

Саша все чаще думала о бывшем муже. Вспоминала развод. Как она к нему готовилась. Как девочки из ее салона накануне приводили Сашу в порядок: делали ей масочки, стригли, красили. Вспоминала, как металась она по магазину в поисках платья и туфель, достойных этого события. Вспоминала, как ничего не нашла – ничего ей не понравилось. Вспоминала, как ночью перед разводом она выпила одинокую бутылку красного вина на своей кухне, которая раньше была «их» кухней. Как утром явилась к мировому судье, страдая от головной боли, но все же красивая – само совершенство от прически до ногтей. Пусть этот негодяй знает, какое сокровище он потерял.

Негодяй осторожно поцеловал ее в щеку и сказал, что она прекрасно выглядит. Был он растерян, тих, кажется, даже грустен, а она все шутила и изо всех сил изображала радость от предстоящего законного оформления свободы. Вспоминала, как была оглушена и раздавлена обыденностью процедуры развода, ее краткостью, бездушностью: у людей драма, у них целая эпоха заканчивается. Люди, которые были самыми близкими друг другу, становятся чужими – и никому до этого нет дела.

– Хоть бы шампанского наливали, чтобы разведенные могли тут же отметить свою свободу. Надо же как-то сгладить ужас происходящего. Можно ведь и развод превратить в праздник.

– Для тебя это праздник? – спрашивает он возмущенно.

– Нет.

– И для меня тоже нет.

– Тогда зачем ты все испортил? Зачем ты ушел?

– Так было нужно, – отвечает он. – Извини, мне пора, у меня дела, – взгляд на Сашу, полный горечи. И он снова уходит. Снова бросает ее раздавленную, потерянную, одинокую.

– Какие у этого бездельника могут быть дела? – шепчет Саша и заливается слезами.

А потом она вспоминала, как это чудесно каждую ночь засыпать с близким человеком и просыпаться с ним же. Как хорошо с ним завтракать и ужинать. Как прекрасно, когда тебя кто-то ждет. Как великолепно, когда есть с кем поделиться своими впечатлениями. Как же много он, этот чертов бывший муж, этот жиголо, притворявшийся непризнанным гением для нее значил.

– Ты скучаешь не по нему, – говорила излишне откровенная Маруся, – ты скучаешь по совместному проживанию с мужчиной. И тебе по большому счету все равно, с кем ты там совместно проживала. Ты скучаешь по былому укладу, а вовсе не по конкретному человеку. Скучаешь по налаженному быту и определенности. Был бы на месте твоего мужа кто-то другой, ты скучала точно так же.

– Я тебя ненавижу, – отвечала Саша с улыбкой, – что ж ты в психологи не подалась, а стала заурядной домохозяйкой?

– Я тоже тебя ненавижу, – парировала Маруся. – Признание в ненависти, это ведь не повод для увольнения?

Они смеялись. Не слишком весело. Обе были счастливы оттого, что тогда в начале января, Саша не смогла улететь во Вьетнам, а Марусин вероломный муж подался с любовницей в Таиланд. Господь бог или высший разум, или кто-то еще неведомый и непостижимый, подарил им дружбу, которая казалась им иногда важнее любви.