Случайный билет в детство

- Короче, батя втык за гитару дал, пришлось признаться, что брал для тебя. Э-э-э… короче - теперь нужно доказательство твоей компетентности в музыкальном вопросе.

- Эко, как завернул!

- Это его слова.

Ну, вот опять! Долго еще мне будет выходить боком эта моя самодеятельность.

- Слушай, я уже заколебался постоянно что-то доказывать. Неужели без этого нельзя?

- Если бы только это, - пробормотал еле слышно Олег, и добавил громче, - трудно выйти? Друга из беды спасти?

Из беды спасти не трудно, но что означает его оговорка?

- Ладно, пошли, все-равно уже хотел выходить.

Во дворе, рядом с волейбольной площадкой, стоял стол с лавочками, на котором вечерами мужики резались в домино. Пустовал он редко, и сегодня там шла игра. Шесть мужиков азартно ‘забивали’ козла. В этой компании я разглядел Тихомирова и отца Олега. Из приемника ‘ВЭФ’, что стоял на краю столика, лилась музыка, а играющие удачно аккомпанировали стуком доминошек об столешницу Юрию Антонову и его ‘Морю’. Мы подошли под самый финал песни и игры.

- Рыба! - Тихомиров шибанул костью домино по столу, так что все фишки подпрыгнули, а приемник тихо зашипел. Пока мужики обсуждали кто кого сколько раз, отец Олега, мурлыча под нос слова из ‘Моря’, принялся вращать ручку настройки. Я подошел и поздоровался. Мужики пожали мне руку, а Тихомиров вообще чуть из кисти сок не выдавил.

- Привет, Сергей! - отвлекся от поисков сбившейся волны Савин-старший. - Этот оболтус утверждает, что ты отлично на гитаре играешь, поэтому он проигнорировал мой запрет насчет инструмента. И я решил отложить наказание до выяснения. Так что скажешь?

Честно говоря, мне играть не хотелось. Хоть я и выспался, но состояние было каким-то… странным, что ли. Как-то тревожно на душе, будто что-то случиться должно. Надеясь, что удастся отделаться без демонстрации умения, отвечаю так:

- Он не совсем прав, Тимур Алексеевич, играю я очень даже посредственно.

Савин-старший вопросительно взглянул на сына. Олег покраснел и умоляюще посмотрел на меня.

- Давайте гитару, - вздыхаю.

Тимур Алексеевич обернулся, и достал из-за лавки инструмент в брезентовом чехле. Извлек шестиструнку и протянул мне. Мужики освободили место на лавке, а я, устроившись и проверив гитару на звук, вопросительно взглянул на Савина-старшего.

- Что сыграть? - И покосился на Олега. Но он благоразумно молчит в сторонке. Всегда бы так молчал.

Мужики загомонили, предлагая варианты. Я даже головой тряхнул. Ну и вкусы у них… пожелания такие, блин… а Шаляпина не спеть?

- Тихо, мужики, - прервал всех Тихомиров, - пусть сам решает.

Долго думать не стал, приемник Антонова транслировал, вот его и сыграем. Взяв аккорд, сразу начал:

- Есть улицы центральные.

Высокие и важные…

С витринами зеркальными,

С гирляндами огней.

Лица у мужиков посветлели. Антонов всегда был популярен.

- А мне милей не шумные,

Милей одноэтажные,

От их названий ласковых,

Становится светлей.

Около столика потихоньку начинает собираться народ. Сидящие у подъезда бабули замолчали и повернули головы в нашу сторону. Даже тетя Лида, развешивающая белье на балконе, замерла с простыней в руках.

- Пройдусь по Абрикосовой,

Сверну на Виноградную,

И на тенистой улице я постою в тени.

Вишневые, Грушовые,

Зеленые прохладные,

Как будто в детство давнее ведут меня они.

Недаром я выбрал эту песню. В ней ностальгия - грусть по хорошему прошлому, самые лучшие воспоминания о друзьях, приятные на слух названия улочек… кстати, недалеко Вишневая улица есть, и из-за того что на ней Травина живет мы её Черри-стрит называем.

- И может на Сиреневой,

А может на Каштановой.

А не на этих улочках,

Тогда на Луговой…

И тут вижу, как к лавке несется кокер-спаниель абрикосового цвета, а следом идет Марина. Мне очень приятно её видеть, особенно сейчас. Но как вовремя она подошла! Теперь я улыбаюсь только ей.

- С любовью встречусь первою,

Негаданно-нежданно я,

И вновь бродить по полночи,

Я буду сам не свой.

У меня даже игра изменилась, как-то живее стала. Последний куплет пропел в таком же тонусе, как тогда, на дискотеке. И опять смутился, когда захлопали.

- Отлично! - воскликнул Савин-старший.

- А я говорил, - хихикнул Олег и тут же увернулся от отцовского подзатыльника.

- А кто эту песню написал? - спросил Тихомиров.

- Как кто? - опешил я. - Антонов написал, Юрий… который… ‘Море’…

Вопрос был написан на всех лицах. И тут до меня дошло - опять, блин, получилось как с ‘Зурбаганом’. Ведь знаю много текстов песен, но спроси дату выхода любой из них… не скажу, только год, разве что. И ошибиться легко - все эти песни были для меня хитами восьмидесятых, и я никогда не задумывался о точной дате их появления. Нет, надо завязывать с эстрадным энтузиазмом, или просто петь то, что просят, того же Шаляпина…

Ещё стоит посидеть и тщательно вспомнить года выхода хитов, чтобы потом опять в такие ситуации не попадать. Насчет песни пояснил, что первым в голову пришло:

- Как-то по радио транслировали, вот и запомнил. А вы разве не слышали?