Случайный контракт

Я достаю из верхнего отсека чемодана две карточки и зачитываю:

— Нам подарили «Полет на воздушном шаре» и «Эксклюзивный вечер на крыше».

— Нет, я, конечно, обратил внимание, что они не желали нам добрых лет жизни. Но чтобы так откровенно пожелать ее сделать короче… Шикарные подруги. Ладно, тапочки мы тебе выберем.

Взяв у меня карточки с подарочными впечатлениями, Воронов явно раздумывает, куда бы их выбросить. Скорее всего, бросил кинул бы на пол, но перед ним все-таки те люди, которые убирают.

— Емеля, тебе ответственное поручение — найти, где в этом доме складируют мусор, и выбросить.

— Найти? — переспрашиваю я. — Минуту назад меня уверяли, что мусор здесь валяется по всему дому.

— Тоже верно, — не моргнув глазом соглашается Воронов и все-таки собирается сбросить карточки прямо под ноги.

— Я знаю места, где его больше всего! — встревает Еме… ух ты, Есений. — Только, Александр Юрьевич, если вы не против, если вам это не нужно, можно я сначала использую этот подарок, а потом уже выброшу?

У парня так горят глаза надеждой, что я бы ему еще пару впечатлений от себя подарила. Удивительно, как его вообще занесло в горничные — это ведь монотонная, нудная работа. А он явно любит риск и движение, любит азарт. А Воронов медлит с ответом.

Бросает на меня вопросительный взгляд — я с готовностью киваю. И все равно он чем-то недоволен, даже хмурится. Я сжимаю его пальцы своими.

— Ладно, — тяжко вздыхает он. — Но тут приглашение на двоих. Может, захватишь с собой Маргариту Аркадьевну?

Есений слегка теряется от такой перспективы, а вот его напарница нет.

— У меня в ближайших планах начать уборку на чердаке, так что, считай, два в одном: и эксклюзивный вечер на крыше, и полет на воздушном шаре из пыли мне обеспечен. Так что, пожалуй, я откажусь.

— Жаль.

Воронов действительно сильно расстраивается. Понятное дело: так хотел, чтобы она отвлеклась от рутины. Но это ее выбор, он сделал что мог.

— Значит, полетаешь один, — говорит он, вручая карточки Есению. — Если что, возвращайся.

— «Если что» — это что? — спрашиваю я, пока мы поднимаемся на второй этаж.

— Если уцелеет, конечно. Кстати, мне кажется, твои подруги заслужили ответный подарок от благодарных молодоженов. Может, отправим им по пачке эксклюзивного чая?

Я смеюсь.

— Да нет, на самом деле подарки хорошие…

— Вот не пойму… — Воронов останавливается на лестничном пролете. — Дай подсказку: ты хочешь отправиться с Емелей или просто зажала деньги на чай?

— Пытаюсь быть объективной. Подарки и правда хорошие.

— Да? — уточняет он недоверчиво и впивается в меня взглядом. — Ты уже это пробовала?

— Нет.

Он слегка улыбается. Видимо, одобряет, что не рискую собой понапрасну, а следовательно, год вместе с ним продержусь.

— Значит, пока это только слова, — делает вывод он, мгновенно расслабившись. — Но так и быть, с чаем повременим. Если Емеля вернется, послушаем, что он расскажет.

Повернувшись, Воронов толкает одну из дверей и пропускает меня вперед. Большая комната, светлая, в спокойных коричнево-серых оттенках. И с огромной кроватью, которая перетягивает на себя все внимание.

— Это твоя комната.

У меня даже сомнений нет. Я разворачиваюсь обратно, но Воронов продолжает стоять в дверях.

— Так быстро? Уже собираешься уходить?

— А что мне здесь делать? Здесь уже занято.

— Погоди, наверное, это так не работает. — Он задумчиво трет лоб, потом берет меня за руку и подводит к кровати. — Садись.

Я сажусь. Он стоит напротив и внимательно меня изучает.

— Чувствуешь? — спрашивает спустя пару минут тишины.

Интересно, о чем он? Я пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, потом уверенно киваю.

— Да. Кровать не очень мягкая, но довольно удобная. Наверное, здесь ортопедический матрас?

Он явно разочарован моим ответом. Хмурится. Может, он хочет, чтобы я похвалила комнату? И то верно: зашла, провела здесь минуту и собиралась молча уйти. Я осматриваюсь и с готовностью делюсь наблюдениями.

— Мне всегда нравилось, когда на окнах шторы, по-моему, так более уютно. Но у тебя красивые жалюзи. И стирать их не нужно. Думаю, горничные тебе благодарны. — Он продолжает смотреть на меня выжидающе, я снова осматриваюсь. — Стены крашеные? Практично. Тебе точно не придется переклеивать обои, как мне. — Взгляд Воронова не становится более довольным. — Несмотря на кровать-гигант, здесь довольно просторно.

— Все!

Я облегченно выдыхаю. Все так все! Только собираюсь подняться, но он неожиданно склоняется и надавливает на мои плечи.



— Я убедился: это так не работает. Приляг.

— Ты же не думаешь…

— Не думаю. И ты не думай. Просто ложись и постарайся расслабиться.

Я недоверчиво кошусь в его сторону, но сам он продолжает стоять и выглядит сосредоточенным, а не возбужденным. Это подкупает довериться. Я ложусь, а заодно пытаюсь понять: может, похвалить покрывало? Оно, конечно, мрачноватое, коричневые тона не мои любимые, но тут вроде бы есть и оттенки оранжевого? Или нет?

— Не двигайся. Закрой глаза, — дает команду Воронов, когда я пытаюсь повернуть голову и хорошо рассмотреть цвет покрывала.

Ну, сам виноват.

Закрываю глаза и молчу.